По следам исчезнувших - Лена Александровна Обухова
На секунду она замерла, словно прислушиваясь и ожидая ответа. И он последовал в виде повторения тихого детского смеха.
Мила вновь принялась стучать и пытаться открыть дверь. Она поворачивала ручку, наваливалась на полотно всем весом, и в какой-то момент дверь все-таки распахнулась. Мила вывалилась в коридор, испуганно всхлипывая, и в кого-то влетела. Послышалась разнообразная ругань на два голоса, и вскоре на экране появилось лицо Крюкова: тот недовольно морщился от ударившего в глаза света фонарика и пытался закрыться от него рукой.
— Вы что творите? По-вашему, это смешно? — возмутилась Мила плаксивым голосом.
— Ты что здесь делаешь? — грубо отозвался Крюков. — А ну, прекрати это немедленно!
Возможно, он требовал прекратить светить ему в лицо, но Мила, по всей видимости, восприняла это как призыв прекратить съемку, потому что запись на этом оборвалась. И все с подозрением посмотрели на Крюкова.
— Что там произошло между вами? — строго поинтересовался Каменев.
— Ничего, — буркнул Крюков, ни на кого не глядя.
— Такое «ничего», что вы даже словом не обмолвились о встрече с Милой в том домике накануне ее исчезновения? — возмущенно спросила Маша. — А заподозрив, что у нее на смартфоне могли остаться свидетельства этой вашей встречи, решили силой отобрать его у меня?
— Что ты несешь? — Крюков вскинул голову и злобно посмотрел на нее. — При чем тут я? Ну не сказал я, что мы с ней там виделись, что с того? Я не хотел, чтобы кто-то знал, что я туда ходил, вот и все! К исчезновению Милы это все равно не имеет никакого отношения! Ты же сама говорила, что она потом пришла ночевать!
— Это совсем не значит, что вы не имеете к ее исчезновению отношения, — парировал Каменев. — Вы могли что-то такое сделать или сказать, что она решила сбежать.
— И я уже не уверена, что в тот вечер в нашу комнату заходила именно Мила, — добавила Маша импульсивно.
Все моментально удивленно посмотрели на нее, даже Крюков. Маша немного стушевалась, но все же пояснила:
— Я лежала лицом к стене, не поворачивалась и не видела того, кто вошел. Она ничего не сказала, только тихо легла. То есть я думала, что это она, потому что… ну а кто еще стал бы входить? Но теперь я сомневаюсь. Это мог быть и кто-то другой…
Озвучив эту догадку, Маша почувствовала, как ее пробрал холод. А что было бы, если бы она повернулась или заговорила? Не постигла бы ее тогда участь Милы, какой бы та ни была?..
— Одно я знаю точно, — добавила Маша, обнимая себя за плечи. — Девушка ее возраста могла оставить в лагере какие угодно вещи, но только не собственный смартфон. Без него она точно не уехала бы!
— Тут я соглашусь, — внезапно подала голос Элиза. — Смартфон — это вся жизнь.
Общее внимание вновь переключилось на Крюкова. Маша буквально кожей ощутила возросшую подозрительность и враждебность в его адрес.
— Постойте, что же вы думаете? — испуганно пролепетал тот. — Я что-то сделал с Милой, а потом пришел к Марии в комнату… Чтобы что? Чтобы положить в тумбочку смартфон с компрометирующей меня записью?
— Прийти вы могли и за ключом, — заметил Илья Владимирович, скользя по Крюкову пристальным взглядом. — А смартфон… Может быть, вы так его спрятали? Классический вариант: спрятать что-то там, где это не будут искать.
— Или же смартфон там спрятал кто-то другой, — вклинился Никита. — Например, Родион. Нашел его в корпусе, а там запись… Он ведь о чем-то говорил с вами перед своим исчезновением. Может, пытался шантажировать этой записью?
— А еще вы были с первой группой, — добавила Элиза напряженно. — Год назад.
— Я уехал! — истерично напомнил Крюков.
— Но могли ведь и вернуться, — парировал Стас. — Откуда вы знаете, где здесь автобусная остановка и сколько до нее идти пешком?
Крюков открыл было рот, чтобы что-то сказать, но так и не подобрал слов, поэтому бессильно его закрыл.
— А еще вы громче всех выступали за версию, по которой Мила и Родион решили всех то ли разыграть, то ли попугать, поэтому одна уехала, а другой спрятался, — завершил список обвинительных аргументов Каменев. — С какой стороны ни посмотри, ваши действия и слова выглядят двусмысленно. Поэтому либо вы сейчас рассказываете, как все было: что вы делали в том корпусе, чем закончилась ваша встреча с Милой, почему вы о ней промолчали и о чем с вами говорил Родион прежде, чем исчезнуть, либо я звоню своим коллегам, и утром вас задержат, чтобы допросить уже совсем в другом месте.
Крюков обреченно прикрыл глаза и покачал головой.
— Все это абсолютное недоразумение… Я пошел в тот корпус, чтобы… чтобы кое-что забрать.
— Что именно? — уточнил Каменев. — И откуда оно там взялось?
— Я сам это там оставил. Это… скажем так, нечто для стимуляции вдохновения. Нечто не совсем легальное…
— Наркотические вещества? — догадался Каменев.
— Я бы не стал это так называть! Но… Да, ваши коллеги, скорее всего, сочли бы это ими. Я испугался, что мне впаяют срок, если найдут… Тогда, год назад. Все из-за этих двух ослов!
— Вы про Лапина и Колосова?
— Да… Когда из-за устроенного Витькой погрома вызвали полицию, я запаниковал. Побоялся, что он еще мог и прикарманить что-нибудь ценное, и будет обыск. Поэтому решил спрятать свою заначку там, в том корпусе. Он достаточно далеко от остальных, и там не было съемок… Отличное место. Я собирался все забрать перед отъездом, но… не вышло. Тогда я решил незаметно вернуться. Для верности поехал на автобусе, оставил смартфон дома… Но когда я дошел сюда, ворота оказались заперты! Черт его знает, почему… До тех выходных их ни разу не запирали! Всегда просто цепью обматывали, чтобы ветром не мотало. Я потоптался немного и пошел прочь. Там же не перелезть! Подумал, может, еще будет шанс позже… Но когда все это случилось, стало понятно, что сюда лучше больше не соваться. Я и не совался. А вчера подумал: ну а вдруг оно еще на месте? Вот и пошел проверить.
— И что? — потребовал продолжения Каменев, когда Крюков замолчал.
— И ничего! Пусто там было. Ваши, наверное, нашли…
— Если бы наши нашли, вы бы об этом знали, — хмыкнул Каменев. — Мы бы сняли отпечатки, обнаружили соответствие и вызвали бы вас на допрос.
— Значит, кто-то из ваших нашел и присвоил! — не сдался Крюков. — В любом случае, при мне ничего не было, когда мы столкнулись с Милой! А значит, у меня не было причин причинять ей
