Лисье золото - Татьяна Владимировна Корсакова
– Доброго вечерочка! – сказал Демьян, останавливая инвалидное кресло в центре персидского ковра в нескольких сантиметрах от носков Акулининых туфель. – Все, Герыч, приехали!
– Что ты несешь? – простонала Элена. – Добрый вечерочек?!
– Дёма, уймись, – попытался осадить брата Тихон. – Твой тон неуместен.
– Гера, ты как? – Лицо Акулины на мгновение озарила улыбка. Словно скупое январское солнце вышло из-за туч и тут же снова исчезло. – Она уперлась ладонями в подлокотники инвалидного кресла, заглянула в лицо брата.
– Я норм, систер! – Гера подставил для поцелуя румяную щеку.
– Не нужно было тебе приезжать. – Акулина кивнула на французское окно, за которым бушевало ненастье. – Это небезопасно.
– Думаешь, со мной может случится что-то более опасное, чем это? – Гера похлопал себя по коленкам и широко улыбнулся. – К тому же, я соскучился по Ретивому. Хочу завтра прокатиться.
Лицо Акулины потемнело, и без того тонкие губы сжались в нитку.
– И все-таки я считаю, что эту тварь… – начала она, но Гера оборвал её взмахом руки.
– Не начинай, Шарп!
Только он один мог позволить себе называть Акулину такой вот жестокой и опасной кличкой. Только ему одному Акулина прощала если не все, то многое.
– Кстати, я тоже не фанат лошадей, – сообщила Элена задумчивым тоном. – Хоть в чем-то мы с тобой сходимся.
Акулина бросила на неё полный ненависти взгляд.
– Как думаешь, сколько за них можно выручить? – Если Элена что-то и заметила, то виду не подала. – Ретивый, наверное, уже и не такой ретивый. За него много не дадут…
– Ретивый – это мой конь, – неожиданно жестко сказал Гера, а потом добавил с простодушной улыбкой: – Дед подарил мне его на восемнадцатилетие, бабуля. Но ты, скорее всего, этого не знаешь. Тебя тогда с нами ещё не было.
– Баба Лена не знает, Гера! – Взмахом руки Акулина оборвала наливающуюся краской и готовую к новому бою Элену. – Баба Лена в то время служила «подай-принеси» при тетушке Мириам.
Темнота вспыхнула красным огоньком, а потом зашлась хрипловатым смехом.
– О, и наша прима тут! – Обрадовался Демьян и помахал рукой. – Как дела, Мириам?
– Не так хорошо, как хотелось бы, но лучше, чем у твоей бабушки Элены. – Темнота снова рассмеялась. – Я избавлена от скучной необходимости делить чужое добро.
– Как всегда, не в бровь, а в глаз, Мириам! – Танцующей походкой Демьян подошел к бару. – Плеснуть тебе успокоительного?
– Двойную порцию, будь так любезен. – Мириам щелкнула зажигалкой, прикуривая очередную сигарету. – Нет! – Огонек сигареты описал в темноте восьмерку. – Давай сразу тройную! Уж больно повод серьезный.
– Можно подумать, без повода ты трезвенница! – Тут же огрызнулась Элена.
– Тебе вообще не нужно думать, милая. – Огонек сигареты снова описал в воздухе дугу. – Предоставь это тем, у кого есть опыт.
– Один ноль в пользу тетушки! – Хохотнул Демьян, щедрой рукой наливая в бокал коньяк. – Мириам, ты мой кумир!
– Паяц… – огрызнулась Элена, а Алекс подумал, что это словечко Элена Славинская вынесла из своего недавнего околокиношного прошлого.
– Так что тут у нас? – Демьян с бокалом коньяка в руке направился к Мириам. – Что решили? Как нам теперь быть, как нам теперь жить?
– Да уж как-нибудь, – послышался из темноты хрипловатый голос, а к бокалу с коньяком потянулась изящная рука. – Спасибо, дружок.
– А чего ты во тьме, аки упырица? – хохотнул Демьян и включил стоящий рядом с креслом Мириам торшер.
Вспыхнул свет, на контрасте с недавней темнотой показавшийся Алексу неожиданно ярким. Он даже на мгновение прикрыл глаза, давая им недолгую передышку, а когда открыл, увидел Мириам, сидящую в кресле в позе максимально расслабленной и максимально эффектной. Вот уж кому ничего не стоил переход от тьмы к свету и обратно.
– Прекрасно выглядишь, тетушка! – Демьян перехватил руку Мириам, в которой та сжимала бокал, и галантно поцеловал тонкое, почти полупрозрачное запястье.
За его спиной тут же послышалось возмущенное фырканье. Это отреагировали Акулина и Элена. Похоже, они умели «дружить» не только против Таис, но и против Мириам.
– А что это ты стал таким обходительным, Дёмочка? – спросила Акулина желчно. – Решаешь, чью сторону принять?
– А чего мне решать, кузина? – Демьян развернулся с той же стремительностью, с какой до этого разворачивалась сама Акулина, но сделал это с куда большей элегантностью.
Он в принципе был одним из самых видных, одним из самых эффектных представителей клана. Молодой, красивый, блестяще образованный, азартный и хваткий до денег и славы. Семейная легенда гласила, что Демьян был копией Луки Демьяновича, хотя информации о боевой молодости Славинского-старшего не сохранилось ни в семейных архивах, ни в каких-либо других источниках. Ни информации, ни старых фотографий. Алекс подозревал, что родоначальницей легенды являлась Таис, которая таким незатейливым и простодушным способом пыталась привлечь больше внимания Луки Демьяновича к своему дражайшему сыночку. Вполне вероятно, что и имя младенчику выбирала именно она.
С именами в семье была настоящая беда. По крайней мере, так считал Алекс, далекий от предрассудков и родовых традиций, современный и прогрессивный, несмотря на то, что и сам вырос под крылом всесильного Луки Славинского. Имена новорожденным выбирались исключительно старорежимные и заковыристые. Акулина, Тихон, Герасим… Из стройного ряда носителей заковыристых имен выбивались лишь прибившиеся к семье дамы, но и у них имена были далеко не самые распространенные. Элена, Таис, Мириам…
Вообще, у этой странной традиции имелось вполне простое, хоть и не вполне логичное объяснение. Этим объяснением с Алексом однажды поделилась Клавдия, старшая дочь Луки Славинского, единственная из троих детей, кто дожил до сегодняшнего дня.
Клавдия была энергичной и высокообразованной дамой неопределенного возраста. Долгие годы она преподавала в Институте Стран Азии и Африки МГУ, имела множество научных степеней и регалий, была одним из известнейших востоковедов-китаистов. По мнению Алекса, Клавдия единственная из членов клана достигла чего-то по-настоящему значимого, но так и не заслужила отцовского признания. Старик никогда не делал ставок на женщин. Ни на родную дочь, ни на родную внучку, ни, уж тем более, на каких-то пришлых женщин, вроде Элены, Мириам или Таис. Возможно, по той же причине и требования к ним у него были куда мягче, чем к сыновьям и внукам. Совсем без требований, конечно, не обходилось, но девочек об колено никто не ломал.
Как бы то ни было, а именно Клавдия поведала Алексу о странностях и сложностях в выборе имен в роду Славинских.
– Дурная примета, мой мальчик, – сказала Клавдия. – Дурная примета ещё с давних времен. Кажется, ещё со времен моего деда Демьяна. Никаких простых и примитивных имен навроде Пети, Васи или Сережи. Имя должно быть редким и правильным.
Помнится, Алекс тогда спросил,
