Любовник Павлова 2 - Ника Маслова
Как итог: с Павловым у нас всё хорошо. Даже лучше, чем прежде.
Он как будто что-то решил про меня и перестал настораживаться при каждом шорохе диким зверем. Ну, учитывая, что про тюрягу мне рассказал, точно доверился. К моему удивлению, история с Костей и Кириллом не навредила нашим отношениям. Наоборот, помогла их наладить, вывести на новый уровень, при котором я ночью лежал с сухими глазами, а Павлов спал как младенец.
Меня тоже накрыло, я чуть-чуть подремал, а он заснул крепко. Я сходил в туалет, привёл себя в порядок, помылся — Павлов за это время даже не шелохнулся. Хотя нет, мою подушку к себе подтянул и уткнулся в неё лицом.
Я немного постоял над спящим и вышел за дверь. В чём был, то есть голым, дошагал до своей комнаты, оделся в первое, что попалось под руку — футболку, штаны. Знал уже: до утра не усну, не получится. Такое со мной уже бывало. Редко, но всегда метко.
Спустился вниз, заглянул в кухню, налил себе холодного сока, заточил бутерброд. Успокоиться ночной зажор не помог, впрочем, я на него несильно надеялся. Ноги прям зудели от желания двигаться. Хотелось на улицу, в ночь, и идти, идти без цели и смысла.
Запертую на сто замков дверь не решился открыть, мало ли сигнализация, или охрана бы прибежала. Пошёл в тренажёрку и там уже оторвался по полной: и на беговой дорожке, и на силовых. Под негромкую ритмичную музыку дал телу такую нагрузку, чтобы мышцы позавидовали ноющей заднице.
Там, бегущим двадцатый километр, меня Павлов и нашёл. Уже рассвет наступил, а я всё бежал, бежал и не думал вообще ни о чём. Это то, что я больше всего люблю в сексе и спорте.
— Я так понимаю, плавать со мной ты сегодня уже не пойдёшь.
— Конечно, пойду!
— Посмотри на себя, ты насквозь мокрый.
И правда, майка промокла до пупка, прилипла к спине. Я посмотрел на себя в зеркало — ну красавец.
Павлов подошёл ко мне. От меня несло, как от взмыленной лошади, а он потянул носом воздух с такой силой, что ноздри хищно раздулись. Глаза блеснули и опасно потемнели.
Знал я такой его взгляд и то, что он остро захотел со мной сделать.
Павлов отступил, ограничившись поцелуем.
— Почему? — спросил я.
Он погладил меня по заднице.
— После такой ночи надо тебя поберечь. Я ведь не зверь какой-то.
— Ой ли? Зверь, зверюга самый настоящий, — поддразнил его я и рассмеялся. — Всё хорошо. У меня ничего не болит. Ну, может, самую малость, даже приятно.
Он покачал головой.
— Накинь полотенце на плечи и иди в душ, хорошенько прогрейся. Встретимся в столовой через сорок минут. Я плавать.
Чем мне не понравился душ: под бьющие по плечам капли воды и думается отлично, и так же вспоминается о вчерашнем. Я повернулся, прижался горячей спиной к холодному мрамору — настоящему, кстати, я интересовался. Ударил кулаком по стене.
Всё это — Павлова, нашу кровать, тренажёрку, апельсиновый сок из настоящих фруктов, а не разведённый концентрат из пакета, душ с мраморными стенами и офигенным набором режимов, насадок и прочее, прочее, включая лечение для Максима — я мог вчера потерять. Мне повезло как никогда, что Павлов замял тему и вместо неё завёл странный разговор про жизненные уроки и прочую ерунду.
— Ты не будешь так больше лажать, — сказал я себе. — И вообще, чего это ты здесь, а он там, без тебя? Твоя работа быть рядом с ним и сиять. В том числе надраенной жопой.
Я быстро домылся, оделся, волосы уложил за минуту — пусть сами сохнут, так даже лучше получится. Короткую щетину, подумав, решил оставить. Больше для скорости. Впрочем, мне так шло. Мужественности добавляло, сто раз уже это слышал. Набросил галстук на шею, но не стал его завязывать, взял пиджак и закинул его на плечо. Посмотрел на себя в зеркало и расстегнул пару пуговиц.
Выглядел хорошо. А насколько — собирался проверить по реакции Павлова.
Сорок минут ещё не прошли, и я решил спуститься в бассейн — подтвердить, что заинтересован в общении. Хотел сделать приятный сюрприз, но его сделали мне — неприятный.
Я находился в коридоре, когда услышал знакомый голос. Из-за размеров помещения, высоких сводов, бетона и стекла от пола до потолка, воды и отсутствия лишних предметов, звук в бассейне серьёзно усиливался. Я приоткрыл дверь и так и остался за ней, в полумраке.
— Марина, не говори ерунды, — я чётко слышал каждое произнесённое Павловым слово. — Вадим уж точно не мечтает заменить тебе мать. Ему не стать тебе мачехой, успокойся.
О как. Ничего себе постановка вопроса.
Я прислонился к стене, собираясь дослушать всё до конца.
— С чего ты это взяла? Не нужно кричать. Не повышай на меня голос. Тебя это вообще не касается.
Ну ясно. Папина дочка как-то узнала, что у её любимого папочки появился интерес, кроме неё и работы.
— Ты не можешь судить о том, честный он человек или нет. Ты его не знаешь, никогда даже не видела. Ты не можешь знать, почему он со мной, за деньги или по-другому. И вообще...
Меня интересовало одно: откуда она обо мне узнала?
— Кто тебе всё это наговорил? Нет, дорогая, такой ответ меня не устраивает. Я должен знать, кто так сильно беспокоится обо мне, чтобы посреди ночи звонить моей дочери... У тебя сейчас даже пяти утра нет, не увиливай. Кто это?
Мы с Павловым ждали ответа. И я очень надеялся, что он озвучит его. И додавит, потому что дочурка сопротивлялась и доброжелателя сдавать не хотела.
Нет, я догадывался, конечно, кто мог ей позвонить, но хотелось услышать подтверждение.
— Мне попросить проверить список твоих звонков? Нет, я считаю это серьёзным вопросом. Ах, это было сообщение. И от кого?
Я прикрыл глаза, прислушиваясь к каждому звуку из-за приоткрытой двери. Павлов чем-то шуршал.
— Спасибо, что не стала его выгораживать. Я понимаю твоё и даже его беспокойство, но, девочка моя, пожалуйста, не забывай, что у меня есть личная жизнь, и ты в неё лезть не будешь. Договорились? Хорошего дня, милая. Отдыхай и не думай о том, что тебя никак не касается.
Чёрт, я так и не услышал имя врага. Оно, сто процентов, начиналось
