Прощай! Люблю тебя до неба! - Виктория Борисовна Волкова

— Что нам это дает? Не понимаю. Алена уже будет у нас…

— Брак, папа. Нормальный официальный брак по залету. Такое ярмо сразу с шеи не скинешь. А за это время я утешу Алену и женюсь на ней. Как тебе план?

— Идеальный, — улыбается отец. — Надо подумать, что мы упускаем из виду. Наверняка будет какой-то косяк… Слабое звено — шлюха Ксюха. Молодая девчонка. Может сдать. Но я думаю, Крюк сумеет убедить ее не включать заднюю.

— Шлюха- Ксюха? — ржу в голос. — Такая точно своего не упустит. Кругом дебилы одни… А тут офицер, отличник учебы. Нет, пап, Ксюха в Оленя когтями и зубами вцепится.

— Действительно, — трет переносицу отец. — Как это я сразу не подумал… Ладно, пойдем обедать. Время еще есть…

Выхожу из кабинета в приподнятом настроении. Да я сейчас куда угодно готов сорваться. Любые дела порешать. Мне же море по колено!

Около столовой сталкиваюсь с Аленой.

Ясное солнышко мое.

«Еще немного, и заберу тебя к себе», — пропускаю девчонку вперед. Вдыхаю запах наивного парфюма и какой-то цитрусовой отдушки. И голову на раз сносит.

— Я в Прагу еду. Что тебе привезти? — отодвигаю стул, как джентльмен.

— Мне? — поднимает она на меня веселый взгляд. — Ой, Альберт, спасибо. Мне ничего не надо. У меня и так все есть, — улыбается она.

— Когда человек говорит, что ему не надо ничего, значит, ему нужно все, — шучу, садясь рядом. И в тот же вечер улетаю в Прагу. Оттуда в Барнаул, а потом в Казахстан…

Как суслик нарезаю круги, лишь бы держаться подальше от Алены. Иначе не выдержу, слюней напускаю. Сорвусь сам и операцию, к херам, провалю.

Глава 29

Фотки с показательного выступления Олега Ивановича Плехова я получаю уже по приезде из Астаны. Внимательно разглядываю каждую. Ищу косяки. Они в нашем деле непростительны. Ибо ведут к провалу. Морщусь брезгливо. Не люблю порнуху и паскудство. А тут налицо и то, и другое.

Но поработали ребятишки неплохо. Можно даже премию выписать. Очень все реалистично. Комар носа не подточит.

На первой — наш женишок спешит к бару с дурацким названием «Апельсин». Довольный такой. Румяный, сука!

Вот здоровается с Генкой, родным братаном Крюка. Бар на него записан. А рулит всем Крюк. Генка передает Оленю манок — тонкую пачку баксов. Посулили выгодный курс, и наш Ромео повелся. А на следующей — парни обедают. Пьют какой-то компот. Что-то жрут и ржут. Хорошо им.

А вот уже и девка входит. Хоть и зима на дворе, а она в коротеньком сарафанчике на тонких бретельках. Если наклонится, все прелести выпадут.

Девка целует Оленя. Обнимает сзади. Трется чуть заметным животом о крепкую солдатскую спину. Потом уже сидит на коленях у Плехова. И тот не противится. Улыбается довольно. Хватает девицу за руки и ржет как заводной мерин. Видимо, уже процесс начался. Препарат действует, только времени пока мало прошло.

Листаю дальше. А вот тут уже вступило. Плехов беззастенчиво лапает засланную шлюху. Та хохочет. Вот только братан Крюка в кадре. Всю картину портит, сука!

“Сгинул бы ты куда!” — обращаюсь в сердцах. И как по заказу на следующих фотках в кадре двое любовников. Без свидетелей.

Олень квашней развалился на диване. Ширинка расстегнута. Голая шлюха с открытым ртом между ног Плехова. Держит в руках вздыбленный болт. Улыбается плотоядно.

Дальше больше. Ни одну позу нельзя трактовать двояко. Сразу видно, парочка шпилится по взаимному согласию.

Действительно, шпилится!

— Хорошая работа! — перезваниваю Крюку.

— Еще устроим встречу? — интересуется тот.

— Можно, — соглашаюсь лениво. — Главное, оленя привести к водопою.

— Без проблем. Генка нашел к нему подход. Баксы меняет по очень выгодному курсу.

— Тогда докупите ампул, — приказываю я. — За баблом дело не станет.

— Что ты, Валдай? Что ты? Я вам и так по гроб жизни должен. Мы завсегда рады помочь хорошим людям. Все сделаем в лучшем виде.

— Не болтайте там, — предупреждаю напоследок. Побазарив, закидываю конверт с фотками в сейф.

Сейчас еще рано предъявлять компромат. Я вручу снимки Отцу Василию лично. Он, ясен пень, никому ничего не скажет. Прибережет до поры, до времени. А когда приедет Оксана, фотки выстрелят. Гусев не станет их скрывать.

Оленю точно никто не поверит и на его сторону не встанет. И Оксану надо проинструктировать. Пусть будет нежной с ним. Пусть единственная его пожалеет.

Человек в такой ситуации ломается. Или надевает петлю на шею или принимает помощь от первого попавшегося доброхота.

Нет, я не желаю Оленю смерти. Пусть живет. Служит где-нибудь за Полярным кругом. А мне только Алена нужна.

Прости, чувак. Не в ту девушку ты влюбился! Или я…

Но Алену невозможно не любить. И я весь мир готов бросить к ее ногам.

Запираю сейф. Выхожу в приватную часть дома. Иду в спальню к матери.

Алена наверняка там.

— Привет! — захожу в комнату.

— Альберт, родненький мой! — улыбается мне мама.

— Привет, — тихо откликается Алена. Она сидит у кровати матери с открытой книгой.

— Что читаем? — улыбаюсь обеим. Замечаю легкий румянец на маминых щеках и выдыхаю. Что бы там ни плели эскулапы хреновы про ремиссию, а Алена действует исцеляюще.

Я в это верю. Отец тоже.

Алена нам богом послана. Семьей моей, а значит, и мне лично.

— Ой, — закрывает книжку Алена. Кладет сверху руку.

На пальце мерцает малюсенький камушек помолвочного колечка. И меня в который раз накрывает.

«Я задарю тебя бриллиантами», — стискиваю зубы.

— Читаем “Ночь нежна” Фицджеральда, — чинно докладывает Алена.

— Ты же ее уже читала, — поворачиваюсь к матери.

— Ой, Альбертик, эту книгу невозможно не перечитывать. Когда я ее читала по молодости, сопереживала Розмари… Потом Нику, главному герою. А сейчас очень сочувствую его жене…

— Измена? — уточняю, садясь в соседнее кресло с Аленой.

— Да, — вздыхает мама. Поправляет покрывало тонкими узловатыми пальцами и смотрит на меня как ребенок.

— Давай я почитаю, а ты отдохнешь, — хочу забрать у Алены книгу и тут же останавливаю себя.

Я начну читать, и Алена уйдет к себе. А я останусь с матерью и книгой о какой-то вероломной Розмари.

— А что ты думаешь об измене? — спрашиваю Алену. — Простишь милого? В военных городках всякое случается.

— Нет, Олег не такой! — чуть ли не подпрыгивает на месте Алена. Возмущенно фыркает, краснеет. Закрывает книгу.

— Чисто теоретически, солнышко, — поддерживает меня мама. — Я бы точно не простила. Но Валерчик никогда не давал повода.

“Ага, ага!” — усмехаюсь криво. Мама лукавит, естественно. Отцу даже далеко ходить не надо.