Апрельское, или Секрет забытого письма - Елена Андреевна Тюрина
Это всё я и так видела. Помещение просто огромное! В нём столько кресел! Боюсь представить, сколько людей тут сейчас рассядется. И перед всеми ними мне придётся выступать? Я попыталась сглотнуть ком, ставший в горле от волнения. Господи, хоть бы не опозориться и ничего не забыть! Заметила сбоку от президиума столик и экземпляры моей книги, разложенные на нём. Выглядело очень достойно. Ощущение, что я — писательница, пришло, кажется, только сейчас. Не передать словами всех эмоций! Пока любовалась своим детищем, потихоньку осознавая, что это всё моё, созданное мною и заслуженное, зазвонил телефон. Андрей? Странно. Мы очень редко созванивались в течение дня. Обычно только по какому-то важному поводу. Может что-то случилось?
— Да, алло.
— Света, привет. Ты не занята?
Вообще-то ещё как занята. Но он-то об этом не знал.
— Немного. А что случилось?
— Да ничего. У меня сейчас окно между пациентами. Вот решил тебе позвонить. Сон какой-то странный сегодня приснился. Будто вокруг туман, я вижу тебя, садящуюся в автобус, бегу следом, но не успеваю. Автобус отъезжает и скрывается в тумане. А я чувствую, что мне надо за тобой, я должен тебя догнать, но не могу.
— М-да... — вымолвила я. — Бред какой-то. Не бери в голову. Андрюш, у меня тут дело одно... Давай позднее созвонимся...
После ухода в декрет я больше не работала. Муж хорошо зарабатывал и обеспечивал нас с сыном, поэтому я имела возможность посвятить всю себя ребёнку и книге. Водила Никиту на развивающие занятия, ездила с ним в различные санатории, на море. Он рос любознательным, активным, и ещё в первом классе заявил, что из обычной школы хочет перейти в суворовское училище. Его дед, отец Андрея, был военным. И мальчик решил брать с него пример. Именно дедушка подсуетился, чтобы для Никиты сделали исключение, и приняли его в суворовское в девять лет, а не в десять. Всё благодаря тому, что сын был круглым отличником, занимался спортом и являлся победителем нескольких государственных соревнований в своей возрастной категории, а ещё делал успехи в математике и победил в государственной Олимпиаде. Я сама не верила, что у меня такой умница сын, потому что дома он был совершенно обычным ребёнком - шкодничал, играл в компьютерные игры, бегал во двор к мальчишкам.
Супруг мой занимался гораздо более мирным делом — работал стоматологом. Андрей раньше часто говорил, что мы с ним совпали. Его любимым писателем был Джек Лондон, как и моим. И он тоже много раз перечитывал его произведения, многие знал наизусть. А наши отношения сравнивал с любовью Паолы и Дика из «Маленькой хозяйки большого дома». Правда, когда я напоминала, что у них там всё закончилось очень плохо, Андрей лишь отмахивался.
— Светлана, — раздался голос Габриеляна. — А я вас ищу. Пойдёмте, познакомлю с нашей командой.
— Света, это кто там? Ты где вообще? — послышалось в трубке.
— Ладно, давай, пока. Я потом объясню, — я отключилась, выбрала в телефоне режим полёта и направилась к Борису Кареновичу.
Глава 13
Спеша за Габриеляном, я прошлась беглым взглядом по табличкам с именами участников мероприятия. Когда Ирина расставляла пластиковые холдеры, мне было не до того, чтоб вчитываться в текст. А сейчас как-то само в глаза бросилось. Сначала решила, что показалось. Но остановилась, прочла внимательнее. И меня словно молнией прошибло. Не бывает подобных совпадений! Человека с такими именем и фамилией я когда-то знала. Поэтому мысленно молила все высшие силы о том, чтобы это был не он. Ну, вдруг! Мало ли в мире тёзок и однофамильцев!
— Пойдёмте, пойдёмте, — поторапливал меня Борис Каренович. — Вот и наши меценаты.
У входа в конференц-зал стояли и разговаривали двое мужчин в деловых костюмах, а также несколько дам явно из числа чиновниц, судя по пышным начёсам и надменным выражениям лиц. Женщины были, по меньшей мере, вдвое старше своих собеседников. Но они буквально таяли и щебетали сладкими голосочками, стоило кому-то из мужчин к ним обратиться. И их можно понять. Оба были довольно рослые, хорошо сложенные и наверняка недурны собой. Один, повёрнутый к нам спиной, был жгучим брюнетом. Второй, стоявший вполоборота, русый.
— Вот, друзья, познакомьтесь, Светлана Юрьевна Ласточкина, автор книги, которую сегодня будем презентовать публике. А это Денис Дмитриевич Ростовский...
Русый кивнул, доброжелательно улыбаясь. А я, не чувствуя ног, перевела глаза на второго.
— И тот, о ком я вам уже говорил. Наш благодетель Максим Ильич Богорад, — продолжал Габриелян.
Увы, вселенная осталась ко мне глуха. Улыбка с лица Богорада моментально сошла. На секунду мы словно застыли, забыв, что вокруг нас люди.
— Добрый день, — наконец промолвил Максим негромко.
И добавил:
— А я думал, однофамилица.
— Я тоже так думала, — отозвалась тихо.
Он сильно изменился... Заметно повзрослел, возмужал. Отпустил бороду. Мне кажется, побрившись, он был бы больше похож на себя прежнего. А эта красивая, модная бородка добавляла ему солидности, возраста и сходства с отцом.
Ноги стали ватные. Я потеряла способность соображать и растерянно смотрела по сторонам. Только бы не встречаться с ним взглядом! Поглядела туда, где возвышался президиум, и к своему ужасу только теперь обнаружила, что таблички с нашими именами стоят рядом. Значит, нам придётся сидеть бок о бок. Я поискала взглядом Ирину. Хотела попросить поменяться с кем-то местами.
…Десять лет прошло, а как будто вчера это было. До сих пор во всех деталях помню тот день. До того болезненные, острые эмоции вызывали у меня те воспоминания, что я даже единственное видео, которое у меня было с Максимом, когда он играет с Лисом, так и не смогла ни разу пересмотреть. Кстати, Лис до сих пор был жив и здоров. В отличие от части моей души. И каждый раз, когда я вспоминаю, у меня в горле ком, потому что…
Очнулась я в карете скорой помощи. Было непонятно, болит что-то или нет. И если болит, то что. Какое-то чумное состояние. Видимо, меня обкололи обезболивающими. Весь мир куда-то исчез, не было никаких ощущений и почти не было звуков. Я даже не плакала. Куда-то на задний
