Врата Полуночи - Анна Айдарова
Ей давно стало понятно, что приобретенная «родственница» — родственница ей только в подделанных документах. А вот саму Миру она выбрала не случайно, угадав в ней сродный со своим дар, силу. Но учить, а тем более передавать что-то — не спешила. Готовила к чему-то, подсыпая в обеденную похлебку свои загадочные порошки? Что? Мира терялась в догадках, но все меньше хотела тупо подчиняться, есть непонятное варево и задыхаться в невозможности что-то изменить. И тогда она сбежала.
Года с теткой ей хватило, чтобы немного понимать, чего она хочет, а вот чего стоит ее сила — так и оставалось скрытым. И не было рядом никого, кто указал бы ей путь. Или просто помог. Покидая загаженную комнату в деревенской усадьбе Мирена как-то не учла, что никто не собирается кормить ее — хотя бы и гадостью, заботиться о крыше над головой в дождь и о ночлеге. Пришлось научиться делать все это самой. Думая, что она готова ко всему и все видела, она теперь действительно увидела. Если не все, то многое. И большая часть этого увиденного совершенно не понравилась девушке. Но пути назад она не видела. Скиталась по заброшенным домам, промышляла на вокзалах, узнавая жизнь в самом неприглядном ее виде. Плакала от злости и невозможности выйти из этого замкнутого круга, но возвращаться куда-либо — к тетке или в интернат — не спешила. Что-то — предчувствие? или осознание? — не давало ей изменить свое положение. И если со стороны это виделось и даже казалось возможным, то сама Мира не могла ничего решить — словно кто-то накинул ей платок на глаза.
Она просто ждала. Не понимала — чего, не знала — зачем, но ждала. Иногда ей казалось, что ожидание завершится с появлением прекрасного принца — кто в шестнадцать лет не жаждал получить принца на белом коне, в сияющих на солнце доспехах? Или без коня и доспехов, ладно уж — можно любого, даже в грязном жигуленке, дышащем на ладан. Но принцы не спешили. А то, что появлялось на пути девушки — было… не тем. Не таким. Должно было случиться что-то еще, что-то. другое? Смириться бы с тем, что подобные предчувствия — морок, только Мира все равно ждала. И на вокзале, где сердобольные продавщицы изредка отдавали ей просроченное — «все равно выбрасывать» — ждала. И прячась от полиции — ждала. И зарабатывая на вокзале — какими только способами иногда не зарабатывая, законными и не очень, или даже очень незаконными — все еще верила, что что-то можно изменить. До определенной поры.
Потом — перестав ждать — она стала безразличной. Машинально меняя станции и городки, сливающиеся в ее памяти в единую серую массу, Мирена не думала, что дальше. Движение хоть как-то избавляло от мыслей, и новые впечатления пресекали возможность задуматься. А для нее именно это и стало главным — не думать, просто быть, просто.
Потом началось отчаяние. На самом деле — закономерный итог, потому что никак по-другому нельзя было закончить тот кошмар, в который погрузилась Мира. Часто ей казалось, что все, дно достигнуто и нельзя падать ниже, но как Алиса в кроличьей норе — все летела и летела вниз. А потом что-то произошло.
Это самое «что-то» Мира потом называла срывом масок — красиво, романтично и с надеждой, так на ее взгляд это звучало. Ее нашла тетка. Только больше она не пряталась от Миры — и перед ней, среди людского потока отъезжающих и возвращающихся, среди мусора и обрывков, была совсем иная женщина. Та самая, дикая своей темной красотой — или уродством, это как посмотреть и как оценить — настоящая, без масок и тайн.
— Пойдем домой, Мира. Теперь ты готова, — и Мирена поверила. Она вернулась в сонный город, наконец-то поняв и приняв себя и свою силу. Куда там было тетке Магде до собственной воспитанницы!
И Магда только улыбалась, наблюдая, как расцветает новая сила, как Мира превосходит в знаниях своего учителя — редко кому из живущих в чуждом людском мире выпадает такая удача. Стоило ли только радоваться своей избранности?
До поры удавалось скрывать все. Но традиционная история о помощи и всеобщей ненависти в незначительных модификациях могла все равно произойти. Магда как умела, старалась обезопасить себя и Миру, но тоненький ручеек жаждущих прикоснуться к тайным силам и решить свои проблемы за их счет все равно тек. Амулеты Магда делала работающие, настойки из трав — действительно помогали, если кому-то удавалось убедить хозяйку усадьбы ими поделиться. Мира из этого круговорота была удалена. Росла себе в удовольствие, вбирала силу и даже не подозревала, что счастлива.
А потом дом на отшибе превратился в музей. Крестьянский быт, такой популярный, с игровыми локациями — совсем как сейчас модно — уже не котировался настолько явно, как раньше. А вот мифический быт древних, поклонявшихся миру, славян? как нельзя лучше подходил для этого дом на отшибе. Он поднимался к облакам, как будто хотел коснуться неба, а стены, украшенные деревянной резьбой и расписанные цветами, производили впечатление свидетеля той самой старины, о которой призван был рассказать. Дом ждал туристов, ищущих успокоения и отдыха. Но скрывал тайн куда больше.
Задумывался ли ты, читатель, когда входил в огромную комнату курной избы, о том, как смотрят на мир дома? Маленькие окошки, как глаза, приоткрывают перед домом тайны всех проходящих и проезжающих мимо — только постарайся посмотреть наружу глазами дома. А огонь в печке? А пучки трав, развешенные на протянутых веревках по комнате? Да мало ли, что можно увидеть. Главное, постарайся посмотреть в суть вещей, заглянуть внутрь — чтобы не просто увидеть предметы, а для того, чтобы понять — это все единый мир, переплетенный с реальностью и своей собственной магией. Вот деревянные ступени — куда они тебя приведут, читатель? А вон та тропка? Посмотри, она теряется в зарослях малинника — очередной локации музея. Давай пройдем по ней и ничего, что там кусты — вот видишь, они расступаются, чтобы открыть свою тайну: за домом протекает речушка, совсем мелкая, прозрачная. Среди камней и течения резвятся серебристые
