Бунтарь без команды - Александр Скрибблер

стиля. Это была рок-музыка. И, переслушивая композиции любимых групп (таких, как «Северный флот», «Гражданская оборона», «Король и шут», «Алиса», «Пикник» и других), он не уставал черпать для души какое-то вдохновение что ли. Кроме того, ему нравилось вести что-то вроде дневника. Только это были не просто записи, характеризующие каждодневные похождения, а обогащённую размышлениями большую повесть… нет, даже роман, разделённый на главы и, каким бы это ни казалось странным, со стихотворными вставками, сочинёнными Сашей. Перед тем, как примкнуть к поселению вапчан, Саша в тату-салоне набил себе на запястья символы анархии. Его рассуждения словно бы обрели схожесть с кличем антиутописта, готового со спокойным сердцем игнорировать сторону окружающей роботизирующей и зомбирующей системы с её дикторским (или лучше сказать диктаторским), строгим и, тем самым, идиотски звучащим, голосом. Голосом, выдающим ряженными в строгие костюмы хладнокровными моралистами с трибун лозунги о справедливости, борьбе за права населения, праведности и так далее, но вместе с тем завуалированно и осторожно приказывающим: «ПОДЧИНЯЙТЕСЬ»… Черпая терминологию из книг одного из своих любимых писателей Петра Рябова, Александр Драговцев красиво излагал в своей книге — дневнике то, что у него было на душе и сердце. Он всегда любил описывать то, что есть в реальности, называя вещи своими именами — без глупых приукрас, которыми любят убаюкивать своё сознание и сознание других чрезмерные оптимисты, разводя вокруг паллиатив — то есть предоставляя средство временного спасения от подлой окружающей обыденности… Егор Летов пел в своей композиции из альбома «Зачем снятся сны?» — не с кем говорить, не с кем воевать, больше некому дарить, некому играть, в сонной темноте вязнет немота, значит, ураган… значит, напролом… значит, наобум… значит, кувырком. Вот это и есть суть, если отбросить тот самый паллиатив.

— 2 -

Происшествие в Независимой Вапи.

Александр перебрался в независимый городок Вапь на постоянное проживание. Он продал свой дом в Шелесе и приобрёл жильё в Вапи. Анархическое поселение Вапь стало для Саши, так сказать, постоянным ареалом обитания, соответствующим жизненному стилю. Саше нравилось находить единомышленников — даже если, по его словам, не было необходимости с ними всё время общаться и контактировать. Каждый человек имеет право быть свободным. Поначалу Александр был не очень разговорчив с вапчанами. Но позже у него появились друзья и подруги среди местного населения, хотя Александр, в целом, не любил подпускать людей слишком близко к себе — не потому, что стеснялся их, боялся или считал себя каким-нибудь гением — мизантропом. Просто, поскольку у него было анархическое (или даже лучше сказать анархо-индивидуалистское) настроение, то ему не нужны были те, кто его был не в состоянии заинтересовать и понять.

У Александра Драговцева теперь в Вапи был дом с небольшим огородом. Независимая Вапь находилась в европейской части России. Была расположена среди лесов, окружена природным ландшафтом, полями. И данный городок как ничто иное источал апологию свободы, которую могли ощутить лишь те, кто по-настоящему был готов уйти от кричащих и разукрашенных ярлыков, навешиваемых системой… Уйти от символизма и оков и окунуться в акмеизм и раскрепощение. По крайней мере, таковой была Вапь (пребывание в ней) на первый взгляд. Ведь на самом деле Александр ещё ни разу в жизни не осуществлял подобный уход от системы. Хотя таких коммун — городков было не слишком много в мире, Александру Драговцеву всё же нравилось следовать за меньшинством, если того требовала душа. Мало кто из круга твоих близких, знакомых, привыкших быть в кандалах государства, сможет понять, как это так можно — пренебречь общепринятым стилем во имя каких-то примитивных душевных инстинктов… Как можно променять возвышенность богатого, пусть и тотализированного, уровня существования на какой-то «дикарский быт», подчёркивающий отсутствие стремления к так называемому Олимпу. Александр же отвечал, что проживание в какой-либо коммуне наподобие Независимой Вапи — это и есть его Олимп. Это и есть панацея от душевных терзаний, а если и не панацея, то уж точно отдушина в жестоком мире. Именно в таких немногочисленных на планете местах, как Вапь, можно почувствовать настоящую изократию, то есть форму социального обустройства в виде равенства среди людей всех национальностей, убеждений и рас. Хотя при этом, конечно, основная возможность управлять рычагами ноократии, то есть приобретения формальной продвинутости человеческого разума, остаётся там, в большом мире, за пределами анархической коммуны. То есть эта возможность остаётся там, в продвинутой реальности, за пределами коммунитарно-либертарианского и «примитивного» поселения количеством в тысячу — полторы человек. Но данный факт Сашу не пугал нисколько. В Вапи у него появились друзья — единомышленники. С Игорем и Стасом Саша познакомился в местном баре, ещё до покупки жилья в Вапи. Оприходовав пару кружек пива за столиком, Саша оголил запястья и в очередной раз взглянул на недавно нанесённые на запястья татуировки в виде символа анархии. В этот момент он услышал мужской голос, спрашивающий, свободно ли за Сашиным столиком и можно ли сесть. Перед Александром стояли два высоких мужчины в футболках и джинсах. Один из них — тот, что был шире и здоровее (как выяснилось позже, это был Игорь) — имел спортивную короткую стрижку и хитроватый прищуренный взгляд. Второй (Стас) был более задумчив, носил длинные волосы, имел два серебряных перстня на среднем и безымянном пальцах левой руки. Челюсти его беспрерывно работали, так как рот был занят жвачкой. Драговцев кивнул, сделал жест рукой, приглашая посетителей садиться и тут же подозвал официанта, попросив принести по кружке пива за свой счёт для своих компаньонов. Парни поочерёдно протянули руки Александру, представившись и заодно продемонстрировав на своих запястьях такие же татуировки, как у Саши. Разговорились, подружились. От Игоря Саша узнал, что в данном городке можно приобрести дом по цене ниже рыночной, то есть намного дешевле, чем за пределами Вапи. Александр спросил, в чём смысл такого демпинга, то есть занижения цен в данном случае и какая выгода для общин. Игорь ответил, что основная причина заключается в привлечении людей к проживанию в Вапи. Тем более, что данная местность с находящимися на ней домами и строениями была ничья ещё со времён Второй Мировой войны. Она не принадлежала никому, и досталась организаторам данной коммуны просто так, бесплатно, путём самозахвата. Государство по недосмотру не произвело своевременного секвестирования данной территории, то есть не наложило ограничения/запрета на пользование данной территорией, а позже руководство Вапи и вовсе выкупило у государства местную территорию для учреждения независимой коммуны. Также в разговоре Игорь упомянул, что жители Вапи терпеть не могут фашизм, нацизм и вообще любого