Страж сумерек - Мария Чернышова

Что армейская служба утратила очарование, которое придает мундиру юность, жаждущая подвигов и славы?

Что военный в мирное время подобен клинку, ржавеющему попусту?

Что жизнь «казарма-плац-офицерское собрание» внезапно сделалась в тягость и породила непонятную, но неизгонимую тоску в душе?

Все сразу и кое-что помимо, но разве в таком признаются постороннему человеку? Разве в таком вообще признаются? Просто встают и закрывают дверь в прошлое.

— Я думаю, что прошел эту дорогу до конца, — уклончиво ответил Ларс.

Полковник понял его на свой лад.

— Вы считаете, что достигли предела своей армейской карьеры, не так ли? — вежливо поинтересовался он.

— Да, — без колебаний ответил Ларс. — Достиг.

Это тоже было частью правды. Ослепительные взлеты возможны лишь во время войны. Никто в мирное время не допустит сына лавочника к старшим офицерским званиям. Лучшее, что он может выслужить, чин майора инфантерии перед самой пенсией. И что он станет делать тогда? Никакого толкового ремесла Ларс не знал. Торговать бакалеей в родительском магазинчике? Но младший брат с этим делом справляется гораздо успешнее, и становиться на его пути Ларс не собирался.

— Вы амбициозны, гере Иверсен?

Ларс пожал плечами. Это смотря как понимать.

— Я люблю дело делать, — ответил он. — И люблю это дело доводить до конца.

— И решили, что полиция для этого подойдет?

Ларс замялся, подбирая слова.

— Думается, я мог бы принести здесь пользу, — проговорил он. — И не сидеть попусту.

Полковник небрежно перелистнул пару страниц.

— Да и способности, как я понимаю, некоторые имеются, — заметил он. — Ловко вы его подцепили…

— Да какие способности, — пробормотал Ларс. — Случай-то пустячный.

— Ну не скажите. Но вот… бить-то было лишним, не правда ли?

— Он воровал деньги у новобранцев, — ответил Ларс, поглядев на сбитые костяшки пальцев. — У сопляков, которые бы не дали сдачи. Я помню — я сам такой был. За безответного надо бить.

— Что ж, позиция ваша понятна. — Олешерна еще раз бросил взгляд на лист с прошением Ларса, положил его в папку и, закрыв ее, придавил указательным пальцем. — Но я надеюсь, и вы понимаете, что не один такой.

Ларс коротко кивнул, уже сообразив, куда идет дело. Сейчас Олешерна извинится, сославшись на занятость, и встреча закончится. Для чего только и было каждый день наведываться в канцелярию, чтобы напоминать о себе.

— Вы бывали на северо-востоке? — внезапно спросил Олешерна. — В Таннмарке?

— Нет, никогда.

— У вас есть там родственники или знакомые?

— Вся моя родня здесь, на юге, — слегка удивленно ответил Ларс.

Полковник поднялся из-за стола и подошел к стене, на которой висела карта Норланда — политическая, с границами провинций-фюльке и разноцветными значками городов, городков и селений. Он поставил палец на ярко-красный круг, отмечающий Федерицию, и наискось провел по карте воображаемую линию вверх и вправо, к зеленому, гораздо меньшему, кружку.

— Это Свартстейн, административный центр фюльке Таннмарк, обер-полицмейстером которой я, как вы уже знаете, являюсь. А это…

Полицмейстерский палец указал на маленький синий кружочек еще правее. Ларс, внимательно следящий за внезапным уроком географии, присмотрелся. Синий значок окружали разрозненные черные точки — деревеньки. Выше карта выглядела уже совершенно одноцветной.

— Это Гёслинг, — полицмейстер вновь ткнул ногтем в синий кружок. — Последний что-либо значащий городок на северо-востоке. И это весьма… странный городок.

— Странный? — повторил Ларс.

— Большую часть года он безмятежен. Оживает лишь по весне, когда начинается сплав древесины, и идут обозы. Лес, извоз и коровий навоз — этим там живут. Это не я сочинил — местные сами так говорят. Обычный город, на первый взгляд. И на второй. И на третий. Иллюзия блаженной скуки. Но рано или поздно там всплывает всякое… дерьмо, или случается что-нибудь странное — как правило, в самый неудобный момент.

Как вы видите, Свартстейн далеко, три-четыре дня пути — это по сносной дороге. Зимой тамошние места практически отрезаны от внешнего мира: непогода напрочь перекрывает перевалы. А я крайне занят. За этот год было три забастовки на литейном заводе, это не считая обычной уголовщины. Словом, там нужен надежный человек. Но как назло…

Он отошел от карты и вернулся за стол.

— Но как назло, существует еще одна проблема. Я никак не могу подобрать толкового ленсмана. За последние полтора года сменилось четверо. Ни один не удержался. Провинция, глушь, грубые нравы, жалованье невелико. Министерство юстиции направляет мне на выучку выпускников Академии правоведения, и эти лощеные молодчики сникают, едва ступив лаковыми штиблетами в грязь и навоз. А через неделю начинают строчить рапорты о переводе. Один такой умник просто сбежал ночью.

— Но, — заметил Ларс, — можно же найти пожилого служаку, которому важна не карьера, а покой и пенсия.

— Разумеется, — бросил полковник. — Можно. И что такой ветеран будет делать, когда посреди зимы заявится банда и примется грабить фермы? Полезет в горы? И тут же скончается от ревматизма или сердечного приступа⁈ Нет, здесь нужен человек молодой, сильный и способный действовать. Словом, гере Иверсен, вы кажетесь вполне приемлемой кандидатурой. Это отнюдь не синекура, но у вас будет должность, жалованье, служебная квартира. Не думаю, что вы найдете нечто лучшее… и это единственная вакансия, которую наше ведомство готово предложить.

Ларс молчал. По правде сказать, он не ожидал, что придется забраться так далеко. Но отступать и отказываться, коли сам напрашивался, было бы нелепо и стыдно. Он прищурился, вглядываясь в кружок на карте.

— Я ведь горожанин и ничего не знаю о севере, — признался он.

— Вот и посмотрите, — ответил Олешерна. — Поверьте, это будет весьма интересный опыт.

Да, первый опыт и впрямь получился занимательным. Но сейчас следовало подумать, расставить все в голове по местам, точно патроны в барабане. Понять, что делать дальше. С чего начинать оседлую жизнь?

В дверь постучали — несильно, но бойко. Ларс открыл.

На крыльце стоял светловолосый малец лет семи, босой и с объемистой корзинкой.

— Здрасте, — сказал он, с любопытством разглядывая Ларса, как некую диковину. — Я Кай. Меня мамка с Акселем прислали. Вот, держите, горячие еще.

Он протянул свою ношу. Ларс в недоумении взялся за ручку, откинул накрывавшее корзину полотенце. Оттуда потянуло сытным ароматом булочек с корицей, и Ларс сразу понял, что проголодался. Золотая женщина