«Непрофильный» факультет - Александра Антарио

— Кое-что. Меня пытались учить, но мне никогда не было это по-настоящему интересно.

— Почему?

— А, сама не знаю. — Помолчав, призналась: — Вообще-то, была одна история в детстве, которая отбила у меня желание алхимией заниматься. Но я и до этого-то не слишком ей увлекалась, если честно.

— Что за история, если не секрет? — заинтересовалась алхимичка.

— С перевернутым эликсиром окрашивания. Мало того, что сама в зелёный окрасилась, так ещё папа заставил самостоятельно варить новую партию: у него заказ был от ткачей. С первого раза у меня, разумеется, не вышло. Как и со второго. — Лия зафыркала, сдерживая смех. — В общем, в папину лабораторию я после этого соваться расхотела. Чего он и добивался, собственно. Правда, не учёл, что эффект будет многолетним.

Они поднялись по лестнице, ведущей к кабинету ректора, до перехода. Его тоже никто не запер, так что девушки без проблем преодолели десяток метров и вошли в столовую.

— Осторожнее, здесь ступеньки, — предупредила Иль.

В большом зале, освещавшемся всё теми же магическими светильниками, было гораздо оживленнее, чем в коридорах. Видимо, уже вернувшиеся с каникул студенты и преподаватели тоже предпочли собственной готовке столовскую. По этой же причине на раздаче толком ничего не было. Взяв что поприличнее из оставшегося, новоиспеченные студентки расплатились и направились к ближайшему столику, коих тут стояло, наверное, десятков пять, если не больше.

— А ты из мещан, да? — спросила Иль, утолив первый голод. Приставка «ри» перед фамилией свидетельствовала именно об этом; родившиеся с даром в магических семьях носили приставку «ир», даровавшуюся их родителям (в случае её отсутствия) вместе с дипломом об окончании академии; аристократия «ли» или «ла» в зависимости от титутулованности; купечество, себе дворянство ещё не купившее, «ди»; а крестьяне приставок не имели вовсе.

Розалия кивнула и, прожевав, ответила:

— Мама — учительница в школе, а папа в городском оркестре играет.

— На чем?

— Виолончель. Я сама на скрипке училась. Недолго, это у меня как с алхимией у тебя. Зато мой младший брат, наверное, пойдет по папиным стопам. Дара у него нет, мне он от бабушки с маминой стороны, похоже, достался. Она артефактором была, погибла при неудачном эксперименте. Поэтому мама магии учиться не стала, хотя какой-то дар у неё есть. А меня уже просто удержать не смогли. Да и силы у меня побольше, чем у неё. Четвертый уровень.

Говорить о своем седьмом Иль посчитала нетактичным, перевела тему на младших:

— А сколько твоему брату?

— Тринадцать.

— А моей сестренке шесть.

— Большая у вас разница! — оценила алхимичка.

— Маги, — развела руками менталистка. — Мы стареем медленнее, так что торопиться некуда.

— Точно ведь! А я и не подумала об этом…

Обратно они вышли через другую дверь, чтобы выяснить, где находится второй вход. Вот только не учли, что нужно будет снова искать дорогу к общежитию. Пришлось пристроиться следом за троицей девушек, покинувшей столовую после них. Но те, как оказалось, направлялись к воротам. Зато оттуда найти путь к жилому корпусу уже не составило труда.

— Надеюсь, ночью здесь не будет так шумно, — вздохнула Лия, когда они подошли к нужному зданию, из которого раздавались громкие звуки музыки, отголоски чьих-то споров, вопли… А ведь вернулись с каникул ещё далеко не все!

— Я бы не надеялась, — Иль была реалистом. — Это же некроманты, они ночью активнее, а сейчас ещё и каникулы. Ты умеешь ставить антишумовое заклятье?

— Не очень хорошо. И долго я его никогда не держала. А во сне держать вообще не пробовала.

— Я тоже. Но думаю, у нас есть все шансы попробовать. Хорошо, если не придется покупать антишумовой амулет, а то и артефакт.

Закончив с разбором вещей, Иль застелила кровать, вернее пока что матрас, и, привалившись к стене, принялась сочинять как можно более обтекаемое послание родителям. Это заняло её надолго: пускай она и не хотела говорить о том, куда именно поступила, сказать хотелось многое, но место на её доске было далеко не бесконечным. Пришлось ограничиться короткой запиской, для начала записанной на клочке бумаги: «Поступила на ментальную. Заселилась. Устраиваюсь. Все хорошо. Люблю вас».

— Ого! Это у тебя почтовая доска⁈ — удивилась Розалия, когда соседка положила артефакт связи себе на колени и взяла специальный мелок.

— Да, — подтвердила девушка. — Папина. Он маме подарил на годовщину их знакомства. Они тогда ещё в академиях оба учились, а целительская и алхимическая же на разных концах города, нагрузка на старших курсах большая, вот он у кого-то из знакомых артефакторов то ли купил, то ли выменял на что.

— А я по старинке, через почтовых магов своим вчера написала.

— Да я тоже потом напишу, с доской такого размера много не сообщишь, — вздохнула Иль. Доска у неё и правда была небольшой, а, учитывая, что для очистки таких артефактов от старых записей требовалась не одна доска, а обе из пары, очистить её в ближайшие месяцы будет сложно, если не невозможно.

Словно почувствовав, что дочь взяла доску в руки, кто-то из родителей девушки, судя по почерку, мама, написал короткое: «Как ты?». Вооружившись мелком, Ильда прямо в этой же строчке как можно мельче вывела свое послание.

Лия с любопытством заглянула ей через плечо: о досках ей прежде приходилось только слышать. Написанная Иль строчка чуть заметно замерцала и буквально впечаталась в дерево.

— И как быстро оно появится на второй?

— Вблизи почти сразу. А на таком расстоянии минут через пять-десять, наверное, так папа говорил. Они проверяли, когда он по распределению в наш город уехал, а мама ещё в академии была. Целители же дольше учатся.

— И как они это проверяли? В смысле как это на таком расстоянии проверишь?

— По часам, — улыбнулась дочь магов. — Он говорил, лучше по главным городским, их чаще сверяют со столицей.

— То есть они просто оба написали, сколько у них времени, что ли?

— Ну да. Правда, такими бессмысленными штучками они уже за неделю доски исписали, и пришлось папе свою маме пересылать с дилижансом.

Ей для подобного не хватило бы смелости, хотя отец и предлагал. Остановил его аргумент мамы, что очистка досок удовольствие не дешевое, особенно в их глуши. В столице, конечно, подешевле, но это если места