Традиции & Авангард. №2 (13) 2022 г. - Литературно-художественный журнал
За ночь малыш просыпался несколько раз, я брала его на руки, качала и пела песенки, а он искал грудь, но я могла предложить ему только смесь из бутылочки.
– Ты мой ангел, кушай, – уговаривала я Федора.
Дни стояли теплые, зеленые деревья настраивали меня на мечты. Стараясь проводить побольше времени в ближайшем к дому парке, я брала семечки и орешки для белочек. Прохожие смотрели на меня с уважением: молодая красивая мама с ребенком кормит пушистых зверьков.
Некоторые умилялись вслух:
– Какой у вас сыночек чудесный! Ах, какие щечки!
Я объясняла, что я – няня, а иногда просто улыбалась в ответ.
«У меня будет дом и будет сын, – думалось мне, – когда-нибудь обязательно, но не сейчас, поскольку нужно найти того, кого я полюблю». Возможно ли это? Что делать посреди непроглядной бездны? Как найти соломинку, чтобы удержаться? И соломинкой был Федор, который рассматривал птиц, лужайки и клумбы, открыв рот от изумления.
Христофор, Глафира, Любомир и Ульяна тоже не забывали меня.
– Куда ты пропала, Полина? Где еда?! Нам плохо! Мамы нет, папа выпил и спит… – доносилось из трубки.
– Есть запасы гречки и картофеля в тумбе для обуви, приготовьте, я вас учила, потом разбудите отца и топайте в лес на прогулку, – диктовала я.
– Ты когда придешь домой, Полина? – Дети ждали меня.
– Заработаю немного денег и приду. Обещаю. Что вам купить?
– Торт со сливочным кремом и лебедями! Как придешь, справим день рождения Ульяны! Торт нужен большой! На нем лебеди из печенья! Он стоит четыреста рублей в супермаркете! – звонко перекрикивал остальных Христофор.
– Колу! Колу принеси! – отпихивая брата от трубки, кричала Глафира.
– Сосиски из курочки! – тихими голосами просили Ульяна и Любомир.
Торт со сливочным кремом продавался в магазине за углом. Мимо этого магазина мы часто ходили в пиццерию забирать остатки пиццы.
Ночью, глядя из окна на тусклые звезды, я пыталась понять, что делаю здесь, и не получала ответа. Заработать, чтобы купить жилье, было невозможно, построить карьеру – тоже, помощи ждать неоткуда. Мне оставалось только сохранять наши строгие традиции: не пить, не курить, не общаться с противоположным полом, просвещать окружающих о жизни Кавказа и находить в этом силы.
Позвонил мне на работу и Лев Арнольдович.
– Что за имя такое – Макка? – заплетающимся языком спросил он. – Странное имя, непонятное, по-русски звучит как «макака»…
– В Чечне это очень распространенное имя, – объяснила я. – Девочек так называют в честь священного города мусульман – Мекки.
– Да, другая культура, непонятная, – заключил он.
Через пять дней на пороге появились танцовщица и продюсер.
– Вот ваши деньги, – с порога заявили они, сгибаясь под тяжестью чемоданов.
– Ребенок здоров. Он играл, гулял… – начала я.
– Спасибо! – перебил меня продюсер. – Мы видим, что он живой. На том и ладно!
– Вам больше не нужна няня? – робко спросила я.
– Пока нет. Меня пригласили выступить, – улыбнулась девушка. – Обычно я сама его нянчу.
– Хорошо… если что, у вас есть номер моего телефона. Я взяла пять тысяч рублей и, попрощавшись с Федором, ушла.
Пока меня не было, Макка родила мальчика. Рожала она в муках. Марфа Кондратьевна, спеша на митинг, случайно забрала с собой кошелек чеченцев. В кошельке лежала взятка для врачей, так как, разумеется, никакую регистрацию в Москве правозащитники гостям не сделали, а это означало, что и рожать Макке следовало в Чечне, по месту прописки. Врачи отчаянно требовали деньги и в отместку не сделали роженице анестезию. Макка рожала самостоятельно и чуть не умерла от болевого шока, разрывов и кровотечения. Два дня она провела в реанимации, а на третий день ее, бледно-зеленую, выставили вон. Марфа Кондратьевна переругалась с врачами роддома, которые все еще надеялись на бакшиш. Макка плакала и не хотела с Марфой Кондратьевной разговаривать, но та стояла на своем:
– Я москвичка! Пусть не умничают! Денег не дадим!
Мальчика назвали Ислам. Ребенок родился недоношенным, кряхтел от болей в животике и жалобно пищал.
Младенца положили на диван, подлатанный мастеровитыми чеченцами изолентой и гвоздями, и кот Мяо Цзэдун незамедлительно взобрался на него верхом. Младенец захрипел, а рядом – никого, все разошлись. Повезло, что я вернулась и прогнала кота.
– Наверное, кот принял его за мышь, – пошутил Лев Арнольдович.
Привет, Дневник!
Дети Тюки обрадовались торту и походу в кинотеатр на добрую сказку.
Антилопа и Бизон вернулись из отпуска. Провода от их ноутбуков теперь по всей квартире. На крошечной кухоньке целый день работает Бизон. Его офис закрылся.
Приходя утром, я беру Никиту, еду для него и до трех часов дня на глаза не показываюсь. Это крайне неудобно, так как я остаюсь без завтрака, обеда и отдыха. В туалет хожу под деревьями в лесопарке.
Дома Лев Арнольдович пьет коньяк и плачет по вечерам. Он мучается от постоянного шума и многолюдья. Выяснилось, что однажды он хотел умереть. Решил взять Аксинью, посадить в лодку, уплыть в море и перевернуться на большой глубине. Сейчас эта мысль опять захватила его. Мне однажды снился об этом сон. Полина.
Вернувшись с работы, я обнаружила, что дети в доме одни, а чеченцы переместились на улицу. Только Макка с новорожденным лежала на раскладушке Льва Арнольдовича.
– Вечер душный, давайте обливаться водой! – предложила я детям.
Христофор и Любомир, хохоча, наполнили пластиковые бутылки, проделали в них дырочки и побежали на улицу, поливая друг друга и прохожих: никто не возражал, жара стояла неимоверная. Дети прыгали от восторга.
Тюка была недовольна.
– Посмотрите, что Полина творит! Мои дети бегают, смеются… – возмущалась она.
– Скажи ей спасибо, – посоветовал Марфе Кондратьевне Ибрагим. – Твои дети оторвались от телевизора, и с ними играют!
Засыпая в гостиной, мы долго разговаривали.
– Кто такие оборотни? В них есть кровь волка. Ты из Чечни, ты – волк. Поэтому собака-волкодав напала на тебя, – сказала Глафира.
– Полина, ты когда-нибудь
