Правила Константинопольского синода 1276 года - Мария Владимировна Корогодина

на русские земли в середине и второй половине XIII в. привело к серьезным проблемам в управлении Русской церковью. Степень разорения была далеко не однородной, и церковная жизнь не замерла в Северо-Восточной Руси. Однако в результате нашествия многие священники погибли, а церкви были разорены: одни сожжены, другие осквернены. Даже если храм уцелел, без повторного освящения в нем нельзя было служить. Освящение храма относится к наиболее торжественным церемониям, часто приурочивавшимся к церковным праздникам, и сопровождается перенесением святынь [Лаушкин, 2023]. Такое освящение могло быть совершено самим епископом, возглавлявшим данную епархию, или священником по благословению епархиального архиерея. Без особого разрешения епископ из соседней епархии не имел права освящать новую или старую оскверненную церковь, как и рукополагать иереев не в своей епархии. Между тем из-за исчезновения большинства архиереев многие епархии оказались в безвыходной ситуации: без епископа некому было освятить церковь и рукоположить священника.

Помимо прочих бедствий, которые повлекло за собой монгольское нашествие, исчезновение архиереев означало, что не осталось никого, кто мог бы ответить на вопросы, не рассмотренные в книгах, в деталях научить и объяснить, как совершаются те или иные действия, как служат по особым праздникам. Не осталось тех, кто мог бы обеспечить возобновляемость церковной традиции. Можно полагать, что именно по этой причине наиболее сложные вопросы в разгар монгольского нашествия пытались решить не привычным способом – вопрошая одного наиболее авторитетного иерарха, а коллегиально, по крупицам собирая то знание, которое было растеряно в огне войны. Архиереи надеялись соборно решить некоторые вопросы, ответы на которые отсутствовали в книгах. Те вопросы, которые не могли решить русские епископы, были поставлены перед Константинопольским синодом; как будет видно далее, на рассмотрение греческих иерархов были представлены в том числе некоторые спорные ситуации, решение по которым уже было вынесено во Владимире несколькими годами раньше.

После разгрома Батыем Киева во главе митрополии встал митрополит Кирилл II. Его положение в Русской церкви было особым, поскольку он стал единственным для XIII в. митрополитом русского происхождения, знакомым и с хитросплетениями княжеской политики, и с проблемами церковного управления. Его предшественник, митрополит-грек Иосиф исчез в 1240 г. во время разорения монголами Киева; погиб ли он или бежал, но Киевская митрополия осталась без главы. В это же время овдовел Константинопольский патриархат, пребывавший в Никее и переживавший тяжелые времена. В переговорах о церковной унии между Римским престолом и Константинопольским патриархатом, начавшихся в 1230-х годах, активное участие принимали как некоторые русские князья, так и русский архиепископ Петр, который, по мнению А. В. Майрова, был ставленником владимирского князя Ярослава Всеволодовича и претендовал на митрополичью кафедру после исчезновения митрополита Иосифа. Так, фактическим главой Киевской митрополии архиепископ Петр воспринимался в 1245 г. в Лионе на переговорах о церковной унии [Майоров, 2019б]. Однако патриарший престол пустовал до 1244 г., поэтому долгое время новый Киевский митрополит не мог быть рукоположен, и вопрос о будущем главе митрополии оставался открытым.

Соперником архиепископа Петра стал Кирилл, печатник волынского князя Даниила Романовича, хиротонисанный на Киевскую митрополию в конце 1246 г. [Майоров, 2019а, с. 139–140] и остававшийся главой Русской церкви на протяжении 35 лет. Уроженец галицко-волынских земель, ставленник волынских князей, в качестве митрополита Кирилл, насколько известно из летописных известий, мало внимания уделял западным епархиям. Его деятельность в наибольшей степени была связана с Северо-Восточной Русью и с важнейшими проблемами Русской церкви: созданием новых епархий на востоке митрополии, реформированием богослужения и церковного управления. В 1262 г. митрополит Кирилл обратился с просьбой к видинскому деспоту Иакову-Святославу с просьбой прислать список неизвестного на Руси канонического сборника – и получил «Законоправило», или Сербскую редакцию Кормчей книги [Щапов, 1978, с. 146–152; Корогодина, 2020б; 2024]. Знание славянской книжности и понимание особенностей местной церкви позволило митрополиту Кириллу начать работу по подготовке русской редакции Кормчей книги, в которую вошли тексты из новоприсланного «Законоправила» и предшествующей Древнеславянской редакции Кормчей, а также целый ряд древнерусских памятников [Корогодина, 2017а, т. 1, с. 65–79].

Наряду с постановлениями вселенских и поместных соборов и правилами святых отцов в Кормчую книгу были включены правила собора, состоявшегося в 1273 г. и созванного самим митрополитом Кириллом. Это редчайший для славянской истории случай, когда современные составителю (и им самим созданные) постановления были включены в наиболее авторитетный для церковного управления сборник [Korogodina, 2024]. Это позволило в значительной мере приблизить Кормчую книгу к современности и русской действительности и поставить в один ряд со вселенскими соборами решения русских архиереев во Владимире. Очевидно, недавно рукоположенные митрополитом Кириллом епископы в условиях прервавшейся церковной преемственности не смогли ответить на многие насущные вопросы, и для их решения было отправлено посольство в Константинополь во главе с епископом Сарайским Феогностом. Представленные им митрополиту Кириллу ответы Константинопольского синода, продолжавшие привычный жанр «вопрошаний», как можно ожидать, должны были быть немедленно включены в Кормчую книгу. Однако этого не произошло. Постановления Константинопольского синода, как будет показано далее, были оставлены митрополитом Кириллом и русскими архиереями без внимания и переведены лишь спустя десятилетия. Почему решения Константинопольского синода, полученные с таким трудом, оказались невостребованными в XIII в. и какое значение они приобрели в Русской церкви спустя столетие – на эти вопросы я попытаюсь ответить в настоящей книге.

Часть 1. Предыстория поездки в Константинополь

Архиерейские кафедры и митрополит Кирилл

Самой сложной и неотложной проблемой для митрополита Кирилла были вдовствующие (то есть пребывавшие без архиерея) кафедры и управление митрополией в условиях предельно малого числа архиереев [Корогодина, 2020а]. Перед началом Батыева нашествия в Киевской митрополии насчитывалось 15 епископских кафедр [Поппэ, 1996]. После 1241 г. действующими осталось всего три, причем одна из них – Владимиро-Волынская – располагалась на западных окраинах и в дальнейшем почти не участвовала в событиях, происходивших в центральной и восточной части Киевской митрополии, где уцелело две кафедры: в Новгороде, до которого не дошли татары, остался архиепископ Спиридон; в Ростове выжил епископ Кирилл II, который в самые тяжелые дни Батыева нашествия находился в Белоозере. Все остальные архиереи погибли или пропали без вести. Были убиты Владимирский епископ Митрофан в 1237 г., епископ Переяславля Русского Симеон в 1239 г., Галицкий епископ Арсений в 1240 г., спустя год погиб Перемышльский епископ. Неизвестной осталась судьба митрополита Киевского Иосифа, убитого или бежавшего в Никею; епископа Черниговского Порфирия, которого в 1239 г. татары живым увели в город Глухов [ПСРЛ, т. 1, с. 469; т. 2, с. 782][1]; Рязанского епископа Евфросина, которого при нападении татар не было в городе[2]; Смоленского епископа Иоанна (?) [Щапов, 1989, с. 212; Печников, 2016]. После набегов татар не упоминается ни