Я — социопатка. Путешествие от внутренней тьмы к свету - Патрик Гагни

Доктор Карлин взглянула на мою реакцию, но я просто смотрела прямо перед собой. Потом она перевела взгляд на Дэвида и снова на меня.

— Что ж, — произнесла она, — кажется, ход работы уже ясен.

Дэвид потянулся ко мне и взял меня за руку.

— Тогда за дело.

— Ладно, — я сделала глубокий вдох. — Ладно.

Это было нелегко. Несколько месяцев у доктора Карлин мы только скандалили. Надо отдать Дэвиду должное, он очень старался на сеансах индивидуальной терапии и осознал свою причастность к нашим предыдущим проблемам в отношениях. Он наконец признал, что его смущает моя апатия, и согласился, что относился ко мне снисходительно и критично, когда я не реагировала на его любовь так, как он ожидал и как ему было необходимо.

— Думаю, происходит следующее: я проецирую свои эмоции на тебя, потому что ты — как чистый лист, — произнес он. — Это позволяет мне избежать ответственности за свои чувства. И когда на тебя злюсь, я веду себя так, будто ты первая на меня разозлилась. Когда расстраиваюсь, спрашиваю тебя, что не так.

Мне было очень интересно наблюдать, как он это осознаёт. Он сказал доктору Карлин:

— Думаю, я привык использовать ее социопатию как оправдание. Мне хочется, чтобы ей было не все равно, и я злюсь, когда вижу, что ей все равно.

— Потому что ты по-прежнему считаешь, что это выбор, — ответила я, — и это меня бесит. Поэтому я подбрасываю тебе наживку и провоцирую эти ссоры. Я вижу, когда ты нечестен с собой, и использую это, чтобы «нарваться на драку». И тогда веду себя деструктивно, потому что знаю, что ты во всем будешь винить себя.

Дэвид погрустнел:

— Это правда, я во всем виню себя.

— Я знаю, — ответила я и пообещала: — Поэтому больше не намерена так поступать.

Поначалу подобные признания возникали только на сеансах психотерапии, но постепенно вошли в наш повседневный лексикон. Дэвид сдержал слово и очень старался; он не только стремился понять мой тип личности, но и начал сочувствовать тем, кто страдал тем же расстройством. По совету доктора Карлин он тоже начал изучать социопатию: сначала помогал мне с анализом данных для диссертации, а когда я ее дописала, вычитал все множественные редактуры, хотя работа насчитывала несколько сотен страниц. Когда я защитилась, Дэвид продолжил собственные исследования.

Как я давно догадывалась, понять меня ему помогли эмпирические данные о социопатии. Чем больше он читал и узнавал, тем больше меня поддерживал. Дэвид перестал воспринимать меня как ущербного человека и понял, что я просто другая. А главное — он перестал принимать наши различия на личный счет. Поняв мой тип личности, он приобрел объективность, перестал остро реагировать и стал более эмпатичным.

Что касается меня, я удвоила усилия и начала работать над своей социализацией. Дэвид был эмоциональным человеком, общительным, ласковым и добрым, и я попыталась ему соответствовать, насколько это было вообще возможно. В ходе работы над собой я поняла, что тоже предвзято отношусь к людям, которые на меня непохожи, и в моем подсознании засели укоренившиеся предрассудки.

— Я не доверяю людям, которые кажутся чересчур «милыми», — заметила я однажды у доктора Карлин. — То есть совсем не доверяю. Когда кто-то излишне мил и добр со мной, мне хочется им врезать.

— Даже мне? — спросил Дэвид.

— Иногда, — призналась я. — Мне кажется, я инстинктивно воспринимаю любое проявление доброты как манипуляцию.

Дэвид терпеливо выслушал меня и ответил, осторожно выбирая слова:

— Но, проявляя доброту, я делаю это потому, что люблю тебя. Я стараюсь делать для тебя что-то хорошее, чтобы показать тебе свою любовь.

— Нет, — ответила я, — ты делаешь это потому, что хочешь, чтобы в ответ я любила тебя так, как ты себе представляешь. Для тебя это услуга за услугу.

Дэвид беспомощно посмотрел на доктора Карлин:

— Не знаю, что сказать.

Доктор Карлин кивнула.

— Думаю, в данном случае вы оба правы, — ответила она. — Патрик не воспринимает доброту так, как большинство людей, она вызывает у нее недоверие. Это типичное свойство социопата. — Она взглянула на Дэвида: — Не забывай: любовь — эмоция, которой нужно учиться, а Патрик еще в процессе. Она учится не только дарить любовь, но и принимать ее. При этом чрезмерная доброта воспринимается как услуга за услугу. — Она повернулась ко мне: — Но любовь не всегда взаимовыгодный обмен, Патрик. Дэвид может делать для тебя что-то хорошее потому, что искренне любит тебя. А его стремление получить добро взамен не является эгоистичным. Просто большинство людей именно так воспринимают любовь.

Это стало для меня открытием.

— О, — выпалила я.

Дэвид рассмеялся:

— Боже, Патрик!

— Какая же я дура, — произнесла я, поражаясь, как можно было столько прожить и не знать этого.

— Нет! — ответил Дэвид. — Я рад, что мы об этом заговорили. — Он взглянул на доктора Карлин: — Так вот почему она терпеть не может рождественские подарки!

«Терпеть не может» — еще мягко сказано.

— Брр, — простонала я. — Он прав. Я нормально воспринимаю только подарки от близких, от остальных — ненавижу. Обмен подарками — это просто какая-то круговая порука, с помощью которой люди избавляются от чувства вины! — Доктор Карлин рассмеялась. — Признайте! Чего добивается ваша кузина, когда дарит вам прихватку? Она хочет вызвать у вас чувство долженствования, чтобы вы тоже ей что-то подарили, или подготовить вас к моменту, когда в будущем понадобится оказать ей услугу! Это целиком меркантильная история.

— Но не всегда же, Патрик, — ответила доктор Карлин. — Иногда люди дарят подарки потому, что любят тебя и хотят стать ближе.

— Пусть становятся ближе к кому-то другому, — буркнула я.

— Дэвид тебя любит, — продолжила она, — и показывает это, в том числе проявляя доброту. Думаю, тебе нужно пересмотреть свое отношение к доброте, Патрик.

Я согласилась попробовать и начала обращать внимание на то, как мое непонимание понятий «доверие» и «бескорыстие» приводит к искажению восприятия поступков окружающих. В тесном сотрудничестве с доктором Карлин мне удалось улучшить восприимчивость к эмпатии и стыду. Эти чувства по-прежнему не возникали естественным образом, но со временем и с практикой у меня получилось их более эффективно интернализировать.

— Не хочу, чтобы Саймон приходил на свадьбу, — заявила я через несколько месяцев. Мы обручились, особо это не афишируя.

Дэвид осторожно подвинул мне список гостей через стол:

— Но, дорогая, мы знакомы со старших классов.

— Да, но его жена — настоящая идиотка. Мне не нужны идиоты на свадьбе.

Дэвид терпеливо вздохнул и