Как мы умираем. Конец жизни и что мы должны о нем знать - Роланд Шульц
Доктор Б. откладывает ручку.
Она дошла до середины.
Свидетельство о смерти, конфиденциальная часть, лист 1, пункт 1, строки от а до с — 3 этапа, на которые нужно разделить процесс умирания: причины смерти.
Доктор Б. не из высокоумных врачей. Она не думает кодами МКБ, принятыми во всем мире.
Впрочем, она и не из тех врачей, что попроще. Не прячется за общими словами, которые подходят всем умершим.
Ее работа начинает напоминать работу сыщика. «Это самый напряженный момент, — объясняет доктор Б. — Почему человек умер?» Она опирается на косвенные улики, которые можно узнать из заключений врача, рассказов родственников, вида тела. Потом на основании этих улик пытается составить цепочку болезней, приведших к смерти. Она не питает иллюзий о близости ее предположений к истинной причине смерти. «По моим оценкам, половина всех причин смерти, указанных в свидетельствах, при вскрытии оказались бы ошибочными, — говорит она. — Я тоже порой действую наугад».
Тем не менее она старается. Считает, что обязанность определить причину смерти дисциплинирует. Размышляет о периоде, предшествовавшем вашей смерти, берет ручку, пишет. Пишет быстро. Время поджимает. Она здесь уже больше получаса, ее навыки нужны миру живых.
Дата, подпись, копия для себя, конфиденциальная часть запечатана в конверт мышиного цвета, неконфиденциальная вручается родственникам. Доктор Б. закончила работу. Почти.
Она отводит в сторону человека, который выглядит самым спокойным, и тихо спрашивает: «Кому прислать счет?»
Ей понадобилось время, чтобы смириться с реакцией на этот вопрос. Кто-то воспринимает его как одно из кажущихся нереальными событий, на которых лежит тень смерти. Кто-то выходит из себя, словно только и ждал повод дать волю гневу и отчаянию. Но доктор Б. не снимает маску уважения. Все равно она ничего поделать не может.
Умирание подлежит обязательному медицинскому страхованию.
Но за мероприятия, осуществляемые в связи со смертью, включая освидетельствование, выставляется счет как за частную услугу.
Доктор Б. выходит из дома и снова садится в такси.
«Только не думайте, что все врачи так работают. Я знаю коллег, которые проводят осмотр тела так: здравствуйте, где он, ага, умер, как его имя, подпись, до свидания». Она не одобряет такие молниеносные осмотры, но она знает, чем их оправдывают. Уважением к близким. Нехваткой времени. Да и деньги — тоже аргумент.
Позднее в клинике доктор Б. внесет вашу смерть в систему выставления счетов — компьютерную программу, которая используется для определения врачебного гонорара, своего рода каталог цен на медицинские услуги. Это сложный свод правил, который используется уже более 50 лет и разросся за это время до сотен страниц; кое-где суммы еще указаны в марках. Это настолько загадочная система, что врачи проходят курсы, чтобы разобраться в тонкостях оплаты своего труда.
Констатация смерти внесена туда под цифрой 100. Стоимость услуг врача рассчитывается по балльной системе, закрепленной в каталоге; принцип тот же, что в компьютерной игре. Осмотр тела — 250 баллов. Это на 150 баллов меньше, чем за реанимацию, но на 50 баллов больше, чем за услуги врача на противоположной стороне жизни: за первый осмотр новорожденного. В перерасчете на евро 250 пунктов дают 14,57 евро. Может, в будущем станет больше, каталог собираются модернизировать. Доктор Б., как и ее коллеги, считает эту сумму нелепой. За осмотр трупа платят смехотворно мало, поэтому она, как и другие врачи, просто делает то, что в ее силах.
Доктор Б. всегда указывает за осмотр тела не простой тариф, а тариф по ставке 2,3 — каталог любит сложные цифры. Врачу не нужно обосновывать такое решение. В итоге вместо 14,57 евро получается 33,51 евро. Это допустимый путь в джунглях каталога цен. Можно попробовать указать и тариф по ставке 3,5, но тогда потребуется письменное обоснование с перечислением дополнительных трудностей, например начавшееся разложение. Время от времени она вписывает и другие услуги, например пункт 50 — посещение на дому. Это щекотливый момент. Посещение на дому умершего? Опытные врачи приводят аргумент, что факт смерти еще нужно установить, поэтому к началу осмотра пациент формально жив. Подобные хитрости стали вопросом судебных разбирательств. Было принято решение, что пациент еще должен находиться при смерти, чтобы врач мог оправдать включение визита на дом в расчеты. Ассоциации врачей спорили, юристы обсуждали исключения. Легко говорить о смерти в теории.
В обычной жизни на интеллектуальные игры такого рода нет времени. Доктор Б. хочет, чтобы ей платили за работу. Она устанавливала факт смерти, раздевала тело, обследовала его, одевала, определяла характер смерти, выписывала свидетельство. Она потратила на это три четверти часа и считает, что это нормально. В тяжелых случаях требуется час, а то и полтора. Меньше чем за полчаса осмотр тела не проведешь, если делать это тщательно. Исследование, проведенное берлинскими учеными, показало, что в среднем такой осмотр длится 19 минут. Доктор Б. смеется. 19 минут? Осмотр тела? Так быстро можно справиться, только если ты очень опытный врач или если осмотр тела проводится в больнице, где под рукой история болезни. В случае, когда смерть наступает дома или при невыясненных обстоятельствах, ни одному врачу не хватит 19 минут. Разве что он пропустит какие-то этапы осмотра. Не снимет с тела одежду. Не будет исследовать причины смерти. Не наденет перчатки. Но доктор Б. никого из врачей не осуждает. Во всем виноват Рим.
«Я делаю все возможное. Я помню слова профессора: диагноз „смерть“ нельзя ставить на скорую руку». Она считает, что за добросовестную работу имеет право вписать в счет услугу под пунктом 50 в добавление к услуге под пунктом 100, плюс затраты на дорогу, плюс стоимость бланков. Тогда за осмотр трупа ей причитается 70, 80, 90 или 100 евро, в зависимости от маршрута и времени суток. Иногда, если работа была очень тяжелой, она указывает и более высокий тариф. Ей редко приходится сталкиваться с жалобами на сумму счета. Как правило, после смерти близкого человека никто не обращает внимания на подобные мелочи.
Смена закончена. Наконец-то доктор Б. может покинуть такси, войти в дом, принять душ, выпить чашку чая. Принимает ли она какие-то меры на случай собственной смерти? Вопрос ставит ее в тупик. Она констатирует смерть, исследует ее причины, заполняет документы, но о своей смерти не думает. «Я даже не знаю, как бы хотела, чтобы меня похоронили. Пусть кремируют, наверное».
Когда
