Быть. Монография - Василий Леонидович Курабцев
В-четвертых, «особенно отрицательно сказывается… поспешность принятия военачальниками решений без детальной перепроверки полученных сведений и учета личных качеств» докладчиков – их «военных знаний, опыта, выдержки и хладнокровия» [27, 144]. Здесь многофакторный, научный подход использован удачно. Кроме того, были, очевидно, реальные случаи в военной судьбе маршала, когда доверяли докладчикам слишком эмоциональным или неопытным. У страха глаза велики. А перепроверка – это классический научный подход к полученной информации.
В-пятых, вредили те командиры, которые заботились только о своем участке фронта, не считаясь с положением на других участках боевых действий. Таковым оказался на Ленинградском фронте, согласно Георгию Константиновичу, маршал Г. И. Кулик, с его заботой исключительно о своей 54-й армии.
Можно поверхностно оценить военный метод Жукова, исходя из вышесказанного им, как эмпирический (опытный) и на основе здравого смысла. Даже как мужицко-медвежий. Но можно ли учесть все факторы для успеха дела? Можно ли было в условиях гнетущего тактико-стратегического поражения нашей армии, с таким количеством проблем, с таким количеством ошибок высшего и среднего руководства, с личным несовершенством (можно говорить о недостатке военного образования – не будем здесь лукавить) мыслить и действовать лучше?
А у «непобедимых» немцев Жуков уже в 1941 году сумел выявить существенные слабые стороны: они оказались слишком чувствительны к неудачам, к контратакам, к эффективной активности. Они вдруг теряли трезвость анализа, принимали полумеры, как бы забывали о своих знаниях и опыте. Было замечено даже затухание победной пассионарности фашистов и появление «удивления и разочарования» [27, 136]. Это тоже показательно для работы Жукова: посмотреть на врага трезвым взглядом, без боязни и самоунижения; посмотреть так, как смотрит потенциальный победитель на потенциального побежденного. Вас можно и нужно победить.
Жуков уже осенью 1941 года отметил, что «немецкое командование и войска действуют сугубо по шаблону… Поэтому, как только менялась обстановка, немцы терялись, проявляли себя крайне пассивно, ожидая приказа», который мог и не поступить вовремя. «В ночных условиях немцы действовали крайне неуверенно и, я бы сказал, плохо» [27, 144]. Все это говорит также о качестве немецкого народа и немецкого солдата. Действительно, русский солдат оказался лучше. И это в 1941 году! Даже похоже, что Сталин, маршалы Жуков, Рокоссовский, Василевский и некоторые другие оказались лучше одаренных немецких командующих. Не говоря уже о сравнении с румынскими, венгерскими и итальянскими командирами и их солдатами, которых низко оценивали сами немцы. Напомню – мощно рассечь фронт врага под Сталинградом удалось именно на участке 3-й и 4-й румынских армий. И этот этнический и государственный момент был Ставкой учтен.
Поэтому Жуков сделал жесткий вывод: «наносить максимальные потери ударным группировкам противника», накапливать резервы, создавать глубинную оборону. «План этот оказался действенным и эффективным» [27, 155–156]. Разумеется, он предполагал и большие потери наших войск. Драться, а не трусливо и безнадежно отступать!
Поскольку немцы осенью 1941 года стали выводить дивизии из-под Ленинграда и с учетом других сведений, военное руководство СССР спрогнозировало наступление противника на Москву. Поэтому в октябре 1941 года Георгия Константиновича Жукова как представителя Ставки и как проверенного «кризис-менеджера» направили на Резервный фронт под Москву [27, 188].
Спаситель Москвы
В октябре 1941 года Жуков был поставлен во главе «операции по обороне Москвы». Американский журналист и писатель, работавший в СССР, Гаррисон Э. Солсбери в своей книге «Великие битвы маршала Жукова» написал об этом так: «В час смертельной опасности Сталин снова обратился к Жукову. <…> Битва под Москвой сделала Жукова национальным героем» [21, 324].
Страна напрягла все свои силы. Нехватка необходимого оружия по-прежнему препятствовала успеху. Но в какой-то момент с Сормовского завода (согласно воспоминаниям Жукова) стали поступать в достаточном количестве прекрасные танки Т-34. И немцы быстро обнаружили, что в танковых дуэлях Т-34 имеют превосходство над их танками: снаряд русской 76,2-мм пушки почти при любом попадании пробивал и уничтожал как PzKpfw III, так и PzKpfW IV. Командующий 2-й танковой группой генерал-полковник Хайнц В. Гудериан записал в своем дневнике: «Это был первый случай, когда огромное превосходство Т-34 над нашими танками стало совершенно очевидным… От стремительного наступления на Тулу, запланированного нами, временно пришлось отказаться».
И Жуков оценил танки Т-34 аналогично: «Эта помощь пришла вовремя и сыграла большую роль в битве за Москву» [27, 47].
Москву руководители СССР и народ защищали всеми силами: «Самая мощная группировка сил и средств ПВО была создана для обороны Москвы» [27, 66]. В июле – это 585 истребителей, 964 зенитки и др. Немцы теперь были не в состоянии большими силами прорываться к столице. Прорывались лишь 2–3 % бомбардировщиков, да и те сбрасывали бомбы «где попало» [27, 66].
В целом огромное достижение 1941 года, в понимании Г. К. Жукова, – это «большие потери» немцев, несравнимые с их потерями в Западной Европе [27, 53]. При этом, конечно, потери наших войск были просто катастрофическими. Но особенно важным оказалось то, что, несмотря на «ряд ошибок и порой недостаточную сопротивляемость» наших войск, «стратегическая оборона была в основном организована» и оказалась достаточно успешной [27, 49]. А немцам этого согласно маршалу в 1943–1945 годах сделать не удалось.
Осенью 1941 года танки Гудериана стремительно охватывали нашу вяземскую группировку, выходили к Орлу и Мценску, к Туле. Но из-за потерь от ударов танков Т-34 и героического сопротивления туляков (Гудериан признавался: «исчезли перспективы на быстрый и непрерывный успех» [27, 190]) немцы 30 октября отложили наступление на Тулу. Жуков дал высокую оценку этих боев: «В разгроме немецких войск под Москвой Туле и ее жителям принадлежит выдающаяся роль» [27, 207].
Жуков же прибыл к месту назначения и попытался понять, что происходит. Но узнал «очень мало конкретного».
Сел в машину и поехал непосредственно на фронт. «Приходилось притормаживать и внимательно осматриваться, чтобы не заехать в расположение врага» (!) [27, 196–197].
С трудом нашел в каком-то доме командующего Резервным фронтом С. М. Буденного, который не располагал информацией о положении дел на своем фронте.
Увидел полную незащищенность дороги от Юхнова на Малоярославец.
Случайно наткнулся в лесу на штаб танковой бригады во главе с полковником И. И. Троицким. Танковая бригада второй день бездействовала, ожидая приказа свыше. То есть царила чудовищная, разгромная неразбериха.
Буденного Ставка отозвала, и Жуков стал «командующим Резервным фронтом», а потом – Западным фронтом [27, 198]. И он сразу же обозначил приоритеты: «Нужно было срочно создать прочную оборону на рубеже Волоколамск – Можайск – Малоярославец
