Когда разум против тела. О самых загадочных неврологических расстройствах, когда-либо поражавших человеческое тело - Сюзанна О'Салливан
– Как вы думаете, что послужило причиной? – спросил я.
– Яд, – сказал он с абсолютной уверенностью.
– Но почему болезнь была такой неоднородной? Что было источником яда?
– Была определенная закономерность, – сказал он. – Пострадало много людей на одной улице в Калачах. И вспышка была более вероятной, если ветер дул из Калачей в сторону Красногорского. Возможно, что-то из рудника?
Калачи и Красногорский находились очень близко друг от друга. Калачи – село, а не шахтерский поселок, но там была одна из шахт.
– Но ученые ведь проверили все на наличие токсинов?
Беспокойство по поводу шахт выглядело вполне обоснованным. Это были урановые рудники, хотя и закрытые в течение многих лет. Вот почему я удивилась, что Тамара не винила во всем именно их. Правительство было достаточно обеспокоено, чтобы направить группу исследователей в Красногорский и Калачи. Старая шахта не должна была представлять опасности, но все же туда командировали специалистов из института радиологии. Целый год они исследовали воздух, почву и воду. Никто из ученых не заболел, и в течение года, когда они там находились, у местных жителей не было зарегистрировано ни одного нового случая сонной болезни. Врач, как и Тамара, подозревал, что правительство намеренно отравляет местных жителей, чтобы заставить их уехать.
– Но почему? – снова спросил я.
– Все прекратилось, когда люди из Красногорского и Калачей согласились переселиться.
– Но там все еще живут тридцать человек, – заметила я. – Зачем прекращать травить людей, если цель не достигнута?
Он не знал и, казалось, был озадачен этим вопросом. Я чувствовала, что он намеренно игнорирует неудобные истины.
Большинство из тех, кто проживал в Красногорском в 2010 году, в конечном итоге согласились переехать в Есиль. Некоторые все еще надеялись на более выгодную сделку. По пути в Есиль я видела огромное пространство безлюдной степи. В этой стране земли было с избытком. Если правительство планировало секретную разработку, у него была возможность реализовать ее в другом месте. Если бы власти хотели вновь открыть урановые рудники, то, конечно, наняли бы прежних рабочих, а не выгоняли их. Кроме того, даже после того, как люди уехали и сонная болезнь прекратилась, все еще не наблюдалось никаких признаков осуществления секретного плана правительства.
– Могло ли что-то из этого иметь психологическую причину? – осторожно спросила я, зная, как плохо может быть воспринят этот вопрос. – Что, если это был эффект домино, когда один человек заболевает по какой-то другой причине, допустим, даже из-за яда, это порождает беспокойство, а затем все растет как снежный ком?
– Нет, – произнес он по-русски.
Тамара и врач довольно охотно отвечали на большинство моих вопросов, но на этот вопрос оба ответили одинаково кратко и выразительно. Я осознавала, что врач, судя по всему, изначально не хотел встречаться со мной, а кроме того, он уже дал очень четкий ответ на этот вопрос, но все же решила надавить. Я изложила свои доводы в пользу психосоматического объяснения: принципиальная невозможность отравления, не оставляющего объективных следов; нормальные результаты анализов у людей, находящихся в бессознательном состоянии; то, как беспорядочно расстройство выбирало жертв в толпе, но при этом затрагивало только местных жителей. Какой причудливый яд.
– Моему отцу было восемьдесят четыре, он был здоров всю свою жизнь, но потом внезапно умер. Он не должен был умереть, – сказал врач и добавил: – Я все еще думаю, что дело в руднике.
У жителей Красногорского были очень веские причины беспокоиться о том, что они живут так близко к урановому руднику. Меня бы это беспокоило. По информации Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), в районах добычи урана часто обнаруживается высокий уровень радона. Этот газ генотоксичен[8], он способствует возникновению рака и мутаций ДНК. Когда шахта функционировала, рабочие, безусловно, могли подвергаться риску из-за радиации. Но люди полстолетия жили в сиянии урановых рудников без каких-либо жалоб. К 2010 году шахта была закрыта уже более десяти лет. Почему болезнь возникла именно тогда? Кроме того, сам тип болезни был неправильным. Радиация может привести к раку легких и врожденным дефектам, но не объясняет спорадические рецидивы, перечисленные симптомы и беспробудный сон. Члены ВОЗ были среди ученых, посетивших Красногорский и Калачи. Они также дали понять, что ничего не обнаружили.
Альтернативным радону объяснением было отравление угарным газом, которое, безусловно, вызывает сонливость, головокружение и неустойчивость и может привести к коме. К тому же хроническое отравление низкими дозами было бы трудно обнаружить. Но, оказавшись в больнице, вдали от источника угарного газа, и получая кислород, пострадавшие должны были проснуться довольно быстро – если только у них не имелось значительного повреждения головного мозга. Однако никаких свидетельств тому не удалось найти, что подтвердило обычное сканирование и ЭЭГ. Даже находясь в больнице, некоторые спали по нескольку дней или недель. Более того, окись углерода накапливается в плохо проветриваемых помещениях. Она поражает шахтеров в узких действующих шахтах, а не снаружи, на открытом воздухе.
И отравление угарным газом не могло объяснить большую вероятность заразиться на групповых мероприятиях, что стало значимой особенностью сонной болезни.
Не объясняло оно и некоторые из самых странных симптомов: действие на автопилоте, бесконтрольный плач, дергающиеся конечности. Кроме того, откуда вдруг взялась окись углерода в 2010 году и куда она исчезла в 2015-м? Страх перед урановой шахтой был абсолютно оправдан, но эту версию проработали вдоль и поперек и полностью исключили. Подозрение в отношении правительства, которое контролирует социальные сети и преследует собственные цели, также было вполне обоснованным, но все же теория заговора не соответствовала реальности.
– Кто заболел первым? – спросила я.
Мне уже сказали, что это Любовь, но этот момент был настолько важен, что я хотела удостовериться. При массовых вспышках психосоматических симптомов нулевой пациент часто отличается от остальных. Он заболевает по собственной личной причине, возможно, столкнувшись с совершенно иной медицинской проблемой, чем люди, которые становятся следующими жертвами. У него может быть обычное заболевание или психосоматическое расстройство; в любом случае он становится невольным катализатором всего, что происходит дальше. Его история ключевая.
– Любовь заболела первой, – подтвердил врач. – Я думал, у нее инсульт, но случай не был типичным.
– Вам нравилось жить в Красногорском? – спросила я.
На протяжении всего разговора меня не покидало ощущение, что ему не по себе. Конечно, он был занят и спешил, но было что-то еще. Возможно, он злился из-за того, что потерял свой дом. Он на мгновение просветлел, когда я спросила об этом.
– Там я был счастлив. Это было чудесное место. Больница была хорошо укомплектована, и у нас работали
