Уильям Гэддис: искусство романа - Стивен Мур
Вдобавок к списку благодарностей из моего первого вступления хочу поблагодарить следующих людей за помощь (порой неосознанную) с новым изданием: Стивена Дж. Бёрна, Викторию Хардинг, Кристофера Найта, Брайана Макхейла, Джона Сауттера и Скотта Брайана Уилсона. И спасибо Хаарису Накви и издательству Bloomsbury за возможность перелить это старое вино в новую бутылку.
ВВЕДЕНИЕ К ИЗДАНИЮ 1989 ГОДА
Уильям Гэддис находится в парадоксальной позиции одного из самых уважаемых и в то же время редко читаемых авторов современной американской литературы. Те, кто, не жалея времени, продирались сквозь его огромные извилистые романы, обычно выходят после их прочтения с экстравагантными заявлениями, но слишком многие сдались перед угрожающим объемом и сложностью. Первый роман Гэддиса, «Распознавания» (1955), — длиной почти в тысячу страниц, с обилием персонажей, насыщенным сюжетом и тяжелым багажом эрудиции. Второй, «Джей Ар» (1975), получивший Национальную книжную премию, почти такой же длинный и сложный, но персонажей здесь еще больше, кроме того имеется дополнительный вызов: это сплошной диалог, даже не поделенный на главы. Только третий роман Гэддиса, «Плотницкая готика» (1985), — традиционной длины, но и в него упаковано материала на роман в два раза больше. Впрочем, как бы они ни устрашали — эти романы среди высочайших достижений современной литературы и заслуживают куда большего внимания, нежели им уделено по сей день.
Фламандский художник, по словам Уайатта из «Распознаваний», не ограничивал себя одной перспективой в живописи, а делал столько, сколько желал. В этой книге я следую вышеупомянутому примеру, затрагивая не один, а несколько критических подходов к романам Гэддиса. Так, вторая глава о «Распознаваниях» — юнгианский анализ символизма и мифологических материалов, а третья — старомодный набор сравнительно-контрастных анализов персонажей. Четвертая глава о «Джей Ар» — сборник мини-эссе на такие темы, как стиль, интеллектуальная основа, выбор детей как ораторов, фрейдистское значение денег, метафоры механизации, тяжелое положение творческого человека. В пятой главе в основном рассматриваются аллюзии на вагнеровскую оперу, викторианскую литературу и греческую философию. Шестая глава — жанровое изучение «Плотницкой готики», или, если точнее, гэддисовской адаптации под различные жанры в рамках романа. Этим главам предшествует вводная, где мельком охватываются такие темы, как автобиографичность, источники вдохновения и замыслы, ну а в завершение книги рассматривается место Гэддиса среди различных традиций американской литературы, которые он расширял и которым следовал.
Мистер Гэддис просмотрел черновик первой главы и любезно позволил использовать его цитаты из опубликованных и неопубликованных работ. Ричард Скарамелли читал каждую главу по мере написания и предложил неисчислимое количество поправок; я выражаю благодарность за них и моральную поддержку, которую он мне оказал, а также благодарю нашего общего друга КлиффордаС. Мида за то, что присылал материалы, которые я мог пропустить. Барри Куоллс из Рутгерса также прочитал рукопись и внес много значимых правок. Дэвид Марксон и Чарльз Монахан предоставили полезные закулисные данные. Также я выражаю благодарность Мириам Бёркли за ее фотографию «изнеможенно-тревожного лица» Гэддиса и запись ее интервью с ним; Люси Феррисс из Бард-колледжа — за описание курса Гэддиса; Грейс Экли — за разрешение на публикацию письма от Гэддиса; моим редакторам Лиз Трейнор и Уоррену Френчу, первой — за терпение, второму — за теплую поддержку; и Random House, Inc. — за разрешение на цитирование финальных строк из «Мудрецов в час тяжелый» из сборника избранной поэзии Робинсона Джефферса (авторские права — Робинсон Джефферс, 1924 год, продлены в 1952 году).
1
Представление о порядке
То, чего не понимает одно поколение, всегда оказывается источником восторгов для следующего. Сейчас сложно представить, что Мелвилла игнорировали критики-современники, что Сэмюэль Батлер при жизни был литературным изгоем и что Малкольму Коули пришлось заново представлять Фолкнера тогдашним читателям. Первый роман Уильяма Гэддиса, «Распознавания», вышел в 1955-м, был продан с уценкой пару лет спустяи в основном остался незамеченным своим поколением. Критики начали понимать, что «Распознавания» — первопроходец (среди прочего) черного юмора 1950–60-х и менипповой сатиры 1970-х только после публикации второго романа, «Джей Ар», в 1975 году; лишь тогда Гэддиса признали «главенствующим гением послевоенной американской литературы»[7]. И хотя третий роман, «Плотницкая готика», утвердил место автора в авангарде литературы современности, Гэддис так и остался одним из наименее читаемых значимых писателей США. В новых критических исследованиях современной американской литературы до сих пор не упоминаются его труды, а опросы на литературной кафедре любого колледжа, скорее всего, покажут, что многие профессора не читали его произведения,а только слышали о нем. И все же один знакомый с творчеством Гэддиса профессор, Фрэнк Д. Макконнелл, смело заявил в 1980-м, что «„Распознавания“ — обязательный американский роман последних тридцати лет, и современная литература не имеет реального веса без этой странной, извращенной, смущающей и тем не менее вменяемой книги»[8].
Эту нестыковку можно воспринимать по-разному. Например, проклятье конкретно «Распознаваний» — неадекватные рецензии и безразличие издателя, печатавшего книгу с перерывами. Многих напугал огромный размер «Распознаваний» и «Джей Ар», и, хотя они, как и другие романы Гэддиса, стабильно издавались последние тридцать лет, слухи об их сложности испугали еще больше читателей. Да и сам Гэддис не старался продвигать свои работы; вплоть до последнего десятилетия жизни (впрочем, и тогда — нехотя) он дал всего несколько интервью, избегал литературных софитов и держал даже заинтересованных критиков на расстоянии, настаивая на том, что работа должна сама говорить за себя.
ЧЕЛОВЕК ВНУТРИ
«Обычно я стеснялся бравировать своей личной жизнью только потому, что она есть»[9], — сказал однажды Гэддис, и, возможно, по той же причине избегает показывать свои работы художник Уайатт Гвайн, герой «Распознаваний». На первой их встрече арт-критик Бэзил Валентайн говорит Уайатту:
— Увидев тебя сейчас, знаешь ли, я получил ответ на один вопрос, что беспокоит меня уже давно. Стоило увидеть твою первую вещь, а это был миниатюрный Дирк Баутс, я задумался, не писал ли ты с модели.
— Ну, я…
— Но сейчас это вполне очевидно верно же, продолжил Валентайн, кивая на картину между ними. — Зеркала?
— Да, конечно да, зеркала. Он засмеялся — сдавленный звук — и закурил [10].
Гэддис тоже писал по отражению в зеркалах, черпая материал для проработки персонажей и декораций мест действия в своем прошлом. Он родился в Манхэттене в 1922 году, рос в Массапекве на Лонг-Айленде, в доме-прообразе жилища Баста из «Джей Ар». Как и у Баста, члены его семьи по материнской линии были квакерами, хотя сам он воспитывался в кальвинистской традиции, как и Уайатт (который тем не менее «похож на ква-кера», по
