Мертвецы и русалки. Очерки славянской мифологии - Дмитрий Константинович Зеленин
К § 44. Неясную песню о том, как русалки лезли на дуб, грызли кору и свалились, сравни с следующей малорусской песней, где те же действия приписываются ведьме:
На Ивана Купайлого
Ходыла видьма
На вального.
На дуб лизла,
Кору грызла,
А з дуба впала
Зимле копала[1201].
С обычным мнением о том, будто бы русалки названы в песне земляночками потому, что они живут в земле, в могилах, мы согласиться не можем: русалок (заложных покойниц) при похоронах в землю не закапывают. По одной белорусской песне, русалки «копают холодок», т. е., по-видимому, копают ямы в земле, спасаясь от жары. Не потому ли они и названы «земляночками»?
На гряной нядзели
Русалки сядзели,
Халадок капали
Да й ня выкопали,
Тольки выкапали
Баравую ветку…
Или:
На гряной нядзели
Русалки сядзели.
Халадок капали
Да-й дзевак гукали:
Дзевачки-красачки,
Дайця вам сарочку,
Сядзим у халадочку
Да-й зауйом вяночки[1202].
§ 44. И белорусы Черниговской губернии представляют русалок «нагими женщинами, которые живут в лесах, на деревьях, проводя время в забавах, качаясь и развивая венки на ветках. Это души покрещенных младенцев»[1203].
§ 44. Сообщение Никифоровского о том, что русалки не могут долго оставаться вне воды, не стоит одиноко. «Если на русалке и волоса обсохнут, то она умирает»[1204].
К § 45. Сообщение «Руководства для сельских пастырей» о горбатых русалках с когтями и крючком взято из книги Терещенко, где оно относится не к северным губерниям, а к Саратовской губернии[1205].
§ 44. «Иные утверждают, что у русалок между перстов есть перепонка как у гуся»[1206]. Это поверье основано, конечно, на том, что по берегам видны лишь отпечатки гусиных ног, а не иных.
§ 46. И в Медынском у. Калужской губ. русалки носят белые рубашки[1207].
К § 47. «Г. Сахаров напечатал песни русалок, бессмысленные слова или звуки, отзывающиеся украинским или белорусским наречием»[1208].
§ 47. Нашлись подробности и о русалочьем гребне. По М. Н. Макарову, русалки любят расчесывать свои длинные русые волосы самым белым, самым чистым гребнем из рыбьей кости»[1209]. Совсем наоборот, гребень уральской шутовки роговой и черный, словно уголь, большой[1210].
§ 47. И в Орл. губ., «когда рожь цветет, не белят холстов»[1211]. Однако не исключена возможность, что эта последняя примета связана не с расстиланьем холстов по лугам, а с золкою их.
§ 47. Особое мнение высказал Макаров о том, что побуждает русалок защекотывать людей. Они будто бы этим «охраняют свою нравственность», они «защекочут до смерти нескромного, кто взглянет на их стыдливую красоту»[1212]. Конечно, подобные вымыслы наших старых этнографов мы здесь приводим только для библиографической полноты.
§ 47. С харьковским поверьем о том, что русалки купаются в квасе, сравни поверье староверов Обоянского у.: в понедельник черти детей купают, отчего в этот день не делают квасу из опасения, чтобы в нем черт не выкупал своих детей[1213]. Вообще в квасе, в молоке и т. п. купаются черти, коим нельзя купаться в освященной Спасителем воде[1214]. Таким образом, харьковское поверье может служить лишним доказательством принадлежности русалок к нечистой силе (§ 48).
§ 47. У белорусов Черниговской губ. еще сохраняется память о том, что печальные последствия работ в кривую неделю – шутки русалок. «На гряной неделе нельзя ничего вить, крутить, городить, кроены сновать. Из молодых редко кто теперь объяснит, почему чтят эту неделю. Только кто-нибудь из стариков объяснит, что „у старину прайциць ня можно было на лясу за русалками. Качаюцца, бывала, да вянки уюць. Ну, на гряной и веередной[1215] йета ужо йих празник, во яны и ня любюць, штоб работали, и падшучаваюць часта”. Один сделал на гряной неделе рогач для сохи, и в том году у него овца окотила уродливого ягненка, похожего на соху. Другой согнул вязок к саням, и у новорожденного ягненка пара передних ног оказались перегнутыми, подобно вязку; после того как вязок с саней был снят и изрублен в куски, ножки у ягненка выпрямились. Третий гнул на всерядной неделе завертки, и у него дочь родилась с согнутой ногой. Четвертый загнул обручи в лесу вокруг пил, пришел домой, а у него телка ходит вокруг столба, как дурная; изрубил обручи, и телка, успокоившись, стала есть сено. Женщина сновала кроены, и бык ходил, опустив голову, от одного угла к другому[1216].
На основании этих случаев, которые сам народ объясняет шутками русалок, можно даже высказать такое соображение, пока несколько смелое: всем тем, что на гряной неделе вьют и гнут, пользуются русалки точно так же, как они пользуются завитыми на этой неделе венками. Быть может, русалки качаются на всем гнутом в это время? Быть может, русалки в каждой попытке сгибать что-либо видят намерение очертить тот круг, который страшен для русалок (§ 49, с. 191), а потому и злы на всякую работу, связанную с витьем? Как бы то ни было, но последствия их шуток доказывают, что русалки в эти дни имеют какое-то таинственное влияние на производительные силы скота и людей (ср. выше с. 184–185).
§ 47. Минское сказание о служащей русалке сравни с галицко-русскими сказаниями о служащей таким же образом дикой бабе[1217].
К § 48. В гомельской легенде о р. Цате у вдовы-ведьмы дочь русалка[1218]. По Макарову, «в Черном лесу (Ряз. губ.) русалки имели у себя к услугам чертей»[1219].
§ 48. По белорусскому поверью, черти видимы людям в полночь и в полдень[1220].
К § 49. Русалки затрудняются только переходить через межи («поперек межи»); сама же по себе межа для них, по-видимому, не страшна, и они «ходят по меже»[1221] в Русальскую неделю. «Русалки ходят на перекрестки межей; оттого на меже нельзя спать»[1222].
§ 49. О том, что крапива служит оберегом от русалок, см. еще сообщение Арандаренка (§ 57). Не исключена возможность, что великорусское название Петровского заговенья (русальского праздника) крапивным ведет свое начало именно от
