Легенды и мифы Невского проспекта - Наум Александрович Синдаловский
Окончательный облик сад приобрел в 1820 году. Реконструкция осуществлялась по проекту архитектора Карла Росси. В саду были возведены два изящных павильона, украшенные статуями древнерусских витязей по моделям скульптора С.С. Пименова. По периметру сад был обнесен металлической оградой с воротами со стороны Невского проспекта и площади перед Александринским театром. Ограду и пилоны ворот украшают золоченые изображения имперских орлов. После революции орлы были уничтожены, из-за чего в городе родилась легенда о том, что рисунок ограды был выполнен прусским королем Фридрихом Вильгельмом III, побывавшим однажды в Петербурге с дружеским визитом. А может быть, и были сбиты именно потому, что в воюющей в то время с Германией России уже жила легенда о якобы «немецких орлах».
После революции сад при бывшей царской усадьбе был превращен в общегородской сад Отдыха. Как мы уже знаем, в советские времена и старинный Александровский сад был переименован в сад Трудящихся имени Горького и, надо думать, ленинградцам хорошо памятен анекдот той эпохи: «Где работаешь?» – «В саду Отдыха». – «А отдыхаешь?» – «В саду Трудящихся».
От Фонтанки до площади Восстания
1
Фонтанка – второй после Мойки водный проток, пересекающий центральную часть Петербурга и играющий образующую роль в формировании трехлучевой уличной системы города. В первые годы существования Петербурга, как, впрочем, и в допетровские времена, Фонтанка называлась Безымянным ериком. Так назывались все протоки, вытекающие из одной реки и в нее же впадающие. Как известно, Фонтанка берет свое начало в Неве, у Прачечного моста, пересекает город с севера на юго-запад и впадает в Неву же почти у самого ее устья. После того, как через Безымянный ерик были перекинуты трубы, питавшие водой из Лиговского канала фонтаны Летнего сада, речку стали называть ее современным именем. С 1737 года это имя становится официальным. Но уже во второй половине XVIII века в фольклоре наряду с просторечным «Фонталка» появляется параллельное название: «Малая Нева».
Надо сказать, что одним из самых любимых объектов городского фольклора Фонтанка оставалась на протяжении всей истории Петербурга.
Как по Фонтанке, по Фонтанке
Едет миленький на палке.
Припев: Это мой, это мой,
Это милый дорогой.
Ноги долгие, кривые,
Штаны рваные, худые.
Припев.
Он и шел и кувыркался,
А над ним народ смеялся.
Припев.
От старинных двухстрочных страданий оставался всего один шаг до частушек, ставших всероссийски известными:
Чижик-пыжик, где ты был? —
На Фонтанке водку пил.
Выпил рюмку, выпил две,
Зашумело в голове.
Судьба одного из подгулявших воспитанников Училища правоведения до сих пор волнует городской фольклор. Правда, теперь уже в связи с экологическими проблемами:
Чижик-пыжик вместо пьянки
Выпил воду из Фонтанки.
Видно, градусы не те:
Зашумело в животе.
Чижик-пыжик после пьянки
Похмелился из Фонтанки.
Откачали эту птицу
Только в Боткинской больнице.
– Чижик-пыжик, где ты был?
– На Фонтанке ж… мыл.
Ветер дунул – я упал,
Снова ж… замарал.
В 1994 году на устое 1-го Инженерного моста, над протокой, соединяющей Фонтанку с Мойкой, была установлена одна из самых удивительных скульптур Петербурга – миниатюрный, в натуральную величину чижа, певчей птички из отряда воробьиноподобных, памятник легендарному Чижику-пыжику. Памятник, выполненный по модели тбилисского художника Резо Габриадзе, укреплен на маленьком кронштейне. Чижиками-пыжиками в XIX веке в Петербурге называли юных задиристых воспитанников Училища правоведения, находившегося в доме № 6 по набережной реки Фонтанки, за их форменные мундиры с манишками яркого желто-зеленого цвета, с желтыми петлицами и обшлагами и зимними шапками из пыжика. Это о них распевали веселые куплеты: «Чижик-пыжик, где ты был…»
По одной из легенд, слова куплетов были написаны на мотив японской народной песенки, завезенной одним из журналистов с театра военных действий Русско-японской войны 1905 года. Правда, еще в пушкинские времена среди литераторов была известна пародия на поэта Н.И. Гнедича на мотив «Чижика»:
Гнедич, Гнедич! Где ты был?
На Кавказе ж…ку мыл;
Вымыл разик, вымыл два,
Освежилась голова.
Выпил я воды глоток,
Прояснился мой глазок.
Можно привести и воспоминания актера Н.Н. Ходотова о царившей в то время цензуре текстов, исполняемых с эстрады. Д.В. Драчевский, с 1907 года бывший градоначальником Петербурга, однажды упрекнул Ходотова, что в его устах «все цензурное приобретает характер нецензурного». – «И даже “чижик-пыжик, где ты был” тоже нецензурное»? – попробовал возразить актер. И услышал в ответ: «“Чижик, чижик, где ты был? – на Фонтанке водку пил”. Понимаете? на Фонтанке! Значит, нецензурно». Известно, что на Фонтанке в то время находилось Охранное отделение.
По одной из легенд, музыку к «Чижику-пыжику» сочинил выпускник Училища правоведения Петр Чайковский. Будто бы это было одно из ранних его произведений.
Памятник Чижику-пыжику за короткое время приобрел необыкновенную популярность. В городе поговаривают, что он стал неофициальным символом празднования 300-летия города. В народе появился лозунг: «Чижик – это наше все!» Как утверждает в одном из интервью сам автор памятника, «Чижик помогает студентам и студенткам от разделенной и неразделенной любви. Он помогает в зачетах, в мелком и самом мелком бизнесе. Оберегает от негативного воздействия дурного глаза и излишне внимательных добрых казенных глаз. Молодоженам помогает скреплению семейных уз и плодородию. При достижении определенных лет он помогает постичь платоническую любовь не в ущерб силе молодой любви». Вокруг памятника складывается целый ряд традиций, большинство из которых связаны с пожеланием счастья и благополучия. Для того чтобы в жизни повезло, надо, наполнив рюмку вином, привязать ее к веревке, шнуркам или ремню и, перегнувшись через перила набережной, дотянуться до этой питерской птички и чокнуться с нею. По другому обычаю, чтобы желание исполнилось, надо бросить к подножию птички монетку. И если она не упадет в воду и удержится на пьедестале, то все сбудется.
Эту питерскую традицию подхватили и гости из чужедальних стран. В Фонтанку полетели лиры, центы, пфенниги, песо и другая иноземная мелочь. Как утверждают очевидцы, для некоторых местных аборигенов это превратилось в одну из статей
