Златая цепь на дубе том - Борис Акунин
В самый последний период царствования ярко засияла звезда графа Михаила Лорис-Меликова (1824–1888), возглавившего государственный аппарат в очень трудную пору послевоенных экономических трудностей, антагонизма между правительством и Обществом, ожесточенной войны с терроризмом.
Лорис-Меликов, получивший почти диктаторские полномочия, взял курс на восстановление отношений правительства с Обществом, привечая и поощряя «эволюционеров». Революционеров при этом граф безжалостно истреблял, всячески укрепляя полицейскую машину. Эта политика почти удалась: общественное мнение стало склоняться к сотрудничеству с государством, а подпольное движение — изолироваться. Но убийство царя положило конец как лорис-меликовским планам осторожной либерализации, так и карьере самого графа.
Феномен гласности
Первые шаги царя были обнадеживающими, сулящими более светлые времена. По амнистии — 30 лет спустя — вернулись из Сибири выжившие декабристы; отныне разрешалось свободно ездить за границу и учиться в иностранных университетах; стали выходить ранее запрещенные книги. Но такое случалось и в прежние времена: после вступления на престол «кроткой Елизаветы», злосчастного Петра III или Александра I. Новый правитель являл народу милостивый лик, ничего особенного.
Однако освобождение крестьян было начинанием совсем иного масштаба. Свобода, дарованная крепостным, могла стать разорением для помещиков, опоры престола. И верховная власть прибегла к средству, никогда прежде в России не использовавшемуся: решила сначала заручиться поддержкой общественного мнения. Впервые большая государственная проблема стала предметом публичного (а не кулуарного, как при Екатерине или Александре I) обсуждения. Лучшие умы России развернули дискуссию о том, как провести реформу, не разорив дворянства.
В 1858 году цензура разрешила журналам публиковать статьи по крестьянскому вопросу. Идея состояла в том, чтобы дать Обществу голос. Голоса зазвучали вначале робко, потом всё оживленней — и возникла «гласность». После десятилетий свирепой цензуры огромное значение обрела пресса.
Очень скоро публицистам стало тесно в рамках одного лишь «крестьянского вопроса». Стали появляться статьи о необходимости переустройства всего общества и государства.
Эта масс-медиальная «оттепель» была довольно умеренной, никогда не доходя до революционного пафоса, да и цензуру никто не отменял. Слишком смелые газеты и журналы штрафовались или даже запрещались, а в 1866 году, с резким поворотом правительственного курса вправо, «гласности» настал конец. Но за этот короткий срок, длившийся меньше десятилетия, даже такая ограниченная свобода прессы произвела настоящий переворот в жизни Общества. Обретя голос, оно уже не замолчит. Просто самые смелые и острые тексты впредь будут печататься подпольно или за границей, а потом передаваться из рук в руки. Пресса же официально одобренная, излагающая казенную точку зрения, утратит всякий авторитет.
Освобождение крестьян
Власть боялась дворян больше, чем крестьян. Поэтому привилегированному сословию выказывались всяческие знаки уважения. Когда в 1857 году дворянство Виленской губернии, обеспокоенное слухами, попросило не отдавать крестьянам помещичью землю, правительство воспользовалось этой петицией как предлогом, чтобы опросить мнение дворян во всех губерниях (мнение крестьян никого не интересовало). Присланные материалы рассматривала специально учрежденная Редакционная комиссия. Она должна была составить по результатам программу реформы. Проще и быстрее было бы, конечно, созвать представителей губернских дворянских собраний, но идея любого собрания представителей наверху казалась рискованной — не вышло бы, как во Франции в 1789 году с Генеральными Штатами. Поэтому дело двигалось очень небыстро.
Наконец программа поступила на рассмотрение в «Главный комитет по крестьянскому делу» (к великому князю Константину Николаевичу), оттуда — на одобрение Государственного Совета, и там вполне могла бы быть отклонена, но перед высшими сановниками выступил сам император, потребовал от них «отложить все личные интересы», и великое событие наконец свершилось.
Крепостные обрели юридическую личную свободу, но не получили земельных наделов, которые оставались в собственности помещиков и которые надо было выкупать. Да и личная свобода была скорее декларативной. От надела отказаться не разрешалось, и до тех пор, пока вся сумма не будет внесена, крестьянин считался «временнообязанным», то есть по-прежнему ограниченным в правах.
Таким образом государство спасало дворян от разорения за счет крестьян, очень разочарованных такой «волей». Слухи о ней ходили так давно, ожидания были так велики, что во многих местностях произошли мятежи.
Высочайший манифест, озаглавленный «О всемилостивейшем даровании крепостным людям прав состояния свободных сельских обывателей», был подписан Александром II в шестую годовщину воцарения, 19 февраля 1861 г.
Судебная реформа
Российский суд был несамостоятелен, закрыт от общества и несостязателен — подсудимому даже не полагался адвокат. Часто вердикт выносился вообще в отсутствие обвиняемого. Неудивительно, что в этом затхлом мире процветали взяточничество, волокита и прямой произвол. Кроме того, как всегда бывает при режимах диктаторского типа, судебные решения отличались чрезвычайной жестокостью. Человека могли приговорить к телесным истязаниям: порке плетью, кнутом, шпицрутенами, что часто заканчивалось мучительной смертью. На лицах каторжников выжигали клейма.
Управленцы новой генерации, пришедшие во власть, горели желанием превратить всё это кри-восудие в правосудие.
В 1858 году была создана группа из лучших юристов, которая несколько лет готовила проект, учитывая отечественный и зарубежный опыт. В начале 1862 года появился предварительный документ с туманным названием «Соображения государственной канцелярии». Его долго рассматривали в инстанциях.
В 1864 году предварительная работа наконец завершилась. Вышли новые юридические уставы, создавшие принципиально иную систему, которая охватывала организационно-процессуальную сферу, гражданское и уголовное судопроизводство, а также порядок рассмотрения частных тяжб (самый распространенный вид разбирательств).
Преобразованный российский суд основывался на принципах состязательности, независимости, бессословности и открытости, то есть обретал все признаки полноценной судебной власти.
Выносить приговоры отныне должны были представители общества — избранный судья или коллегия присяжных заседателей. Независимость судей от администрации гарантировалась тем, что они не могли быть сняты или заменены. Даже император не мог отменить приговор суда, за самодержцем оставалось только право на помилование.
Организационно система подразделялась на две части: коронный суд и мировой. К компетенции первого относились крупные дела, к компетенции второго — мелкие (то есть большинство). Мировые судьи избирались на трехлетний срок.
Судебная реформа была самым радикальным и последовательным из правительственных начинаний. Всякое громкое судебное разбирательство вызывало огромный общественный интерес. Быстро возникла плеяда блестящих, красноречивых адвокатов. Пресса делала их настоящими звездами. Перипетии состязательных судебных процессов
