Златая цепь на дубе том - Борис Акунин
Но в 1849 году испуганный «Весной народов» царь решил устроить показательную расправу и над представителями «чистой публики».
Дома у молодого чиновника Михаила Петра-шевского проходили еженедельные собрания, «пятницы», где гости вели вполне невинные разговоры о литературе, философии, новых идеях и прочем. Никакого заговора не существовало в помине. Однако по доносу арестовали сорок человек, раздули громкое дело и вынесли 21 смертный приговор — при том, что главным пунктом обвинения было всего лишь чтение вслух письма от одного литератора другому (Белинского Гоголю). Дело было окружено таинственностью, повсюду распространялись панические слухи о каком-то чудовищном революционном комплоте. Для этого, собственно, всё и затевалось.
В последний миг, уже на расстрельном плацу, смертникам заменили казнь каторгой. Среди них был молодой инженерный поручик Достоевский, бесконечно далекий от всякой революционности.
Николаевская экономика
Конкурируя с другой империей, Британией, в политическом отношении и первенствуя в континентальной Европе за счет «миллиона штыков», в плане экономическом Россия великой державой отнюдь не являлась. За время правления Николая I ее позиции здесь все время ухудшались. В экономике самодержавные механизмы работали много хуже, чем капиталистические.
Отставание усугублялось по двум причинам — внешней и внутренней.
Во-первых, как раз в этот период на Западе стремительно развивались промышленность и торговля. Повсеместно происходила индустриализация — переход к преобладанию промышленности над сельским хозяйством. Быстро повышались технологичность и производительность труда, рос частный денежный капитал, население перемещалось из деревень в города, активизировалась торговля, убыстрялись и удешевлялись коммуникации.
Российская же экономика страдала целым комплексом застарелых болезней.
Самой злокачественной была проблема структурная: главным инвестором и заказчиком в промышленности являлось государство. Развивались только те отрасли, которые оно стимулировало. Поэтому сплошь и рядом производство получалось не прибыльным, а затратным и ложилось бременем на государственный бюджет. Из-за такого положения дел перекашивались пропорции: развивались прежде всего предприятия, обслуживающие армию и флот. Страдала и производительность — как это всегда бывает при казенном менеджменте. Поэтому к середине века Россия утратила первенство в железнорудной области и скатилась на восьмое место, хотя государство всегда вкладывалось в эту отрасль всей своей мощью.
Другой проблемой была узость рынка рабочей силы. Почти всё трудоспособное население жило в деревнях, и значительная его часть, будучи крепостными, не могла свободно мигрировать.
Третья большая проблема состояла в дефиците частных денег. У российского промышленно-торгового сообщества, очень ограниченного в правах и возможностях, не имелось достаточно средств, чтобы по-настоящему развернуться.
В 1851 году во всей империи работало только 19 заводов, производивших машины и станки. Даже паровые двигатели, повсеместно распространенные в Европе, пока были редкостью.
Без частной инициативы не могло нормально развиваться и железнодорожное строительство, жизненно необходимое для обширной страны. К 1855 году в империи будет меньше тысячи километров железных дорог (во Франции — пять с половиной тысяч, в Германии — шесть тысяч). Это еще одна, не последняя по важности причина поражения в Крымской войне: подкрепления в далекий Севастополь будут маршировать пешком.
Российское государство надрывалось, поддерживая свою военную мощь. В 1850 году оно тратило на армию и флот 57 процентов бюджета. Главный геополитический соперник Англия обходилась 28 процентами.
В конечном итоге николаевскую «сверхдержаву» подорвали экономическая слабость и финансовая несостоятельность.
Глава шестая
РЕФОРМЫ И КОНТРРЕФОРМЫ
ОСНОВНОЕ
Во второй половине XIX века российский маятник проделал еще один цикл «качаний» между свободой и несвободой. Сначала Россия попыталась обновить все стороны национальной жизни, отвергнув консервативно-охранительный курс николаевского царствования, а затем, четверть века спустя, развернулась на 180 градусов.
Период реформ пришелся на царствование Александра II (1855–1881), прозванного Освободителем; период контрреформ — на царствование Александра III Миротворца (1881–1894). Два эти побуждения — к свободе и к миру (он же сакраментальная «стабильность») — в российской истории так никогда и не смогут существовать в гармонии. Одно будет вечно мешать другому.
В эту эпоху оформились три главных идеологии российской политической жизни: государ-ственническая, либеральная и революционная. В каждой системе убеждений имелась своя логика, в каждой были свои светлые и темные фигуры.
Позиция государственников основывалась на концепции, что исторический опыт России уникален, что сложившуюся конструкцию ломать и перестраивать опасно, ибо это приведет к распаду страны и хаосу. Либералы были уверены, что Россию следует превратить в нормальное европейское государство, и тогда все проблемы решатся. Революционеры верили, что существующее государство в принципе нереформируемо, что его нужно разрушить «до основанья», а затем построить общество социальной справедливости.
Метания внутри этого треугольника и определили основную фабулу событий. В начале следующего столетия противостояние трех сил перейдет в критическую фазу и приведет к катастрофе.
Второй Александр, в отличие от первого, затеял реформы не по идеалистическим причинам, а по необходимости. Крымская война завершилась национальным унижением. Стало очевидно, что Россия буквально во всем отстает от европейских стран. С парадного фасада осыпалась штукатурка николаевской «стабильности», и перед обществом открылась удручающая картина. Даже заядлые консерваторы поняли: так больше жить нельзя, нужно что-то менять. За довольно короткий срок император и его соратники произвели настоящую революцию сверху — в масштабах, каких еще не знала российская история. (Петровские преобразования, направленные на укрепление самодержавной вертикали, революционными никак не назовешь).
При этом сам Александр Николаевич Романов (1818–1881) никакой определенной идеологии не придерживался. Из-за этого его курс несколько раз менялся — под влиянием внешних обстоятельств или сильных инфлюэнсеров. Соответственно менялась и жизнь всей страны.
Инициатором реформ стала власть. Для того, чтобы провести самую рискованную из них — отмену крепостного права, царю понадобилась общественная поддержка, и в конце 1850-х в России наступила эпоха гласности. Это была не свобода печати, а лишь бледное ее подобие, и всё же атмосфера в стране радикально переменилась. Притихшее в николаевские годы Общество обрело голос, почувствовало свою силу, захотело активно участвовать в жизни страны. Его ряды очень увеличились за счет «разночинцев», образованных выходцев из социальных низов.
В 1861 году крепостные крестьяне наконец получили свободу. В 1864 году была развернута судебная реформа, имевшая не менее важные последствия. Последовали и нововведения в сфере местного самоуправления — Земская (1864) и Городская (1870) реформы, создавшие параллельную, негосударственную инфраструктуру местной власти. Она занималась лишь хозяйственными и социальными вопросами, и всё же это была настоящая революция для страны, где всё всегда решали только чиновники. Еще одной важной вехой стала военная реформа (1874), значение которой отнюдь не ограничивалось армейской сферой.
Эти реформы расшатывали систему классических опорных колонн «ордынского» государства.
Гласность неминуемо вылилась в критику властей,
