Война, мир и книги - Валерий Валерьевич Фёдоров
Чем важны именно президентские выборы-2017? И чем так интересна фигура Макрона? Почему они открыли, по оценке Бунина, новую главу в политической истории страны? Потому что благодаря им «обе главные системообразующие партии – республиканцы справа и социалисты слева, регулярно сменявшиеся у власти… потерпели сокрушительное поражение». Впервые с 1958 г. президентом Франции стал центрист, причем не опиравшийся ни на какую партию, но создавший собственное движение («В путь!», или «Вперед!»).
Макрон разбил в пух и прах правых и левых сначала на президентских, а затем на парламентских выборах и осуществил самую радикальную за 60 лет «смену верхнего эшелона французской политической элиты. С авансцены общественной жизни ушло сразу три поколения бывших депутатов, министров, премьеров, президентов». Такое революционное обновление политического класса сопровождалось изменением правил игры и сменой дискурса, перетолкованием многих важнейших понятий французской политической жизни.
К чему это приведет: к «безальтернативной гегемонии центристской „лево-правой“ партии власти, опирающейся на верхний слой городского среднего класса, который успешно вписался в глобализацию», или к провалу этой партии и активизации крайних полюсов политического спектра («Национальный фронт» Ле Пен и «Непокоренная Франция» Меланшона)? Пока непонятно, многое скрыто за «миражом», навеянным победой Макрона. Деконструируя этот мираж, Бунин называет Макрона гением политического маркетинга, «волшебником в сфере политики, ловко использующим идею обновления страны». Его программу он считает развитием леволиберальной традиции, его реформы – очередным витком неолиберального и проевропейского курса, но в новой и менее отталкивающей обертке.
«Момент Макрона», считает Бунин, был подготовлен глубоким кризисом французской «лево-правой» системы – который, в свою очередь, стал следствием эскалации глобализационных процессов. После 1968 г. в связи с нарастанием постиндустриальных тенденций «социально-экономическая тематика отходит на второй план. В политической жизни начинают доминировать проблемы места страны в глобальном мире, отношение к ЕС и вопросы национальной идентичности и миграции». Политика секуляризуется, влияние католической церкви драматически падает. Рабочий класс численно сокращается, средний – расширяется, растет слой «свободных профессионалов», для которых вопросы классовой борьбы в марксистском понимании неважны и неинтересны. Рабочие под воздействием деиндустриализации и вывода рабочих мест за границу сдвигаются вправо, социалисты и коммунисты теряют опору в рабочем классе и ищут новую в средних слоях. Усиливается авторитарно-ксенофобский синдром, «народное» теряет связь с «левым» и становится синонимом «антииммигрантского» и «правоконсервативного».
Значимость маркеров «классового голосования» уступает новым переменным, «таким как религия, принадлежность к тому или иному поколению или наличие… собственности». Лево-правые противоречия смещаются в новую плоскость, разделение теперь проходит между сторонниками открытости миру и «строителями стен». Левые, таким образом, становятся более либеральными, правые – более социальными. Бинарная партийная система повисает в воздухе, каждый из двух политических полюсов раскалывается на более мелкие крылья, причем крайние из них становятся все влиятельнее, а центристские начинают проваливаться. Самый яркий пример – триумфальное шествие «Национального фронта», но и на левом фланге новые коммунисты и анархисты быстро теснят все более слабеющую Соцпартию.
Два подряд неудачных президентства – правого республиканца Николя Саркози (2007–2012) и социалиста Франсуа Олланда (2012–2017) – резко усилили отчуждение французов, вне зависимости от их убеждений, от все более дисфункциональной политической системы. Оба лидера на деле проводили политику, сильно отличавшуюся от предвыборных обещаний, и оба были весьма неудачливы в ее продвижении. Саркози после истечения полномочий оказался под судом по обвинению в коррупции, Олланд к концу своего мандата лишился всякого авторитета, а его рейтинг опустился до 4 %. Несостоятельность Олланда тяжело отразилась на левом лагере в целом, там начались разброд и шатания. Правый лагерь тоже оказался расколот, и даже «Национальный фронт» подошел к выборам не в лучшей форме.
В этих условиях Макрон, используя усталость и выросшую дистанцию французов от всех представителей традиционной политической сцены («дегажизм» – настроение протеста против всех, без выраженной альтернативной платформы), сумел предъявить себя нации как независимую, непартийную фигуру и сконструировать удачную центристскую («ни левую, ни правую») программу для собственного движения «В путь!». Вопреки ожиданиям экспертов, Макрон успешно отреагировал на глубокий кризис политической системы, уловил запрос французов на радикальные перемены и искусно, с применением новейших технологий политического маркетинга, ответил на него. Кризис политического представительства стал главной темой выборов-2017, и Макрон смог проэксплуатировать ее лучше всех других игроков: он открыто предложил «разблокировать» политсистему, вышвырнув прочь всех ее наскучивших завсегдатаев из числа левого и правого истеблишмента.
Именно оседлав антиистеблишментарные настроения «дегажизма», Макрон добился того, что триумфально въехал в Елисейский дворец. На него сработали и коррупционные скандалы с правыми кандидатами, и проблематичный эффект «праймериз», проведенных правыми и социалистами, и неудачная кампания Мари Ле Пен, и даже Брекзит-эффект, выразившийся в том, что «появилась возможность открыто проводить проевропейскую политику, к которой французы начинают относиться намного лучше, чем раньше».
Максимально размыв свою программу, Макрон сделал ставку на «динамизм и политическую волю, очень четкую и в то же время очень пластичную». Он скорее «заполнял пустоту, нежели выражал пожелания значительной части электората», и при этом проявлял чудеса политического слалома, все время технично «двигаясь то вправо, то влево». Он реализовал концепцию агрессивного вторжения на рынок с новым политическим продуктом. Привлекательная риторика Макрона затушевала содержательную пустоту его программы благодаря упору на лидерство, а не на идеи. Его «лексическая смелость сочеталась с идеологической и программной робостью», – и это сработало!
Увы, после выборов наступает время, когда все-таки надо принимать решения. А неолиберальные решения, которые принимает Макрон, быстро оказали отрезвляющее воздействие на французское общество. Рейтинг президента резко упал уже через несколько месяцев после выборов. Первыми от Макрона ушли пенсионеры, за счет которых он решил оптимизировать госбюджет. Спустя какое-то время налоговая реформа породила движение «желтых жилетов» – и рейтинг президента снова рухнул.
Этого Игорь Бунин уже не застал – он ушел раньше. Но его блестящий анализ причин и обстоятельств победы Макрона, дополненный прозорливыми прогнозами развития его президентства, остается с нами и помогает глубже и внимательнее изучать новые избирательные кампании, а также развитие политических и партийных систем в целом.
Послесловие. Война, мир и книги
Перед вами сборник полутора сотен рецензий на умные книги. Моя цель как их автора – не в том, чтобы вы прочитали эти рецензии. Каждая из них невелика по размеру и передает только часть тех ярких и глубоких идей, которыми наполнены творения замечательных ученых и сильных политиков, вдумчивых историков и фундаментальных экономистов. Цель – помочь вам ориентироваться в том обилии научной и научно-популярной литературы по общественно-политической тематике, которое мы имеем.
Но есть еще и сверхцель: побудить вас читать серьезную, сложную литературу. Использовать чтение не как «разгрузку для
