Думские речи. Войны темных сил - Николай Евгеньевич Марков
«Способ, которым будет управляться эта мировая республика, будет только весьма отдаленно походить на способы управления современных государств. Не будет необходимости, чтобы президент или король становился во главе соединенных войск человечества. Там, где нет войны, нет никакой надобности в том, чтобы какой-либо начальник вел куда-либо войска; и в многоязычном свете парламент человеческого рода будет чудесным орудием управления» (с. 37, 38).
«Знамена, мундиры, национальные гимны, усердная культура патриотизма в церкви и в школе, хвастливое поведение, шумное и угрожающее, которое присуще нашим соперничающим государственным властям, относятся к той череде человеческого развития, которую мы хотим удалить. Разумное желание каждого из нас то, чтобы объединенные дела мира управлялись обществами личностей наиболее развитых, преданных и заинтересованных в этих делах, сообществами, соответственно снаряженными» (с. 39).
«Мировое движение в пользу закрытия, расширения или соединения действующих учреждений политических, экономических и социальных неизбежно должно по мере своего развития все более приближаться к вопросам практического контроля. Вероятно, что мало-помалу это движение должно включить в себя много деятельных служащих, глав и руководителей в мире промышленности и финансов».
«Может также присоединиться большое число интеллигентных работников. Так изображенное нами движение будет стремиться в силу существа своего не столько к установлению мирового правления, сколько самому стать правлением мира» (с. 40).
«Современное преобразование религиозного чувства поведет нас прямо к тому, что мы будем считать своим долгом стремиться к учреждению мирового государства» (с. 40).
Смысл изложенного, пожалуй, не требует пояснения.
«Сознательное меньшинство», «сословие людей малочисленное, но все более умножающееся», «люди современного духа» – это творцы нового мира и новой религии, не удовлетворенные существующим миром Божиим и считающие его незаконченным, доколе не создастся единая мировая республика.
Это господа положения. Но господам нужны услужающие и управляющие: это служащие, главы и руководители в мире промышленности и финансов; «может также присоединиться большое число интеллигентных работников»… Но мы хорошо знаем, что мир промышленности и финансов уже теперь находится в руках еврейских банкиров. Из этого вытекает определенный вывод о характере и свойствах этой будущей власти над миром.
В главе VI – «Главные признаки мировой республики» -г. Уэллс пишет:
«Не всякое объединение человеческих сил приводит к преследуемой нами цели: мы намечаем особый сорт объединения – с точки зрения прогресса. Цезарь, царствующий над всем светом, ничем не лучше хаоса, царящего в мире; искомое нами единство должно означать освобождение человеческой мысли, опыта и творческого усилия» (с. 41).
«Человек есть животное несовершенное, которому в темноте никогда нельзя довериться вполне. Ни морально, ни интеллектуально он не защищен от падения. Большинство из нас, переживших первую молодость, знают, как мало можем мы полагаться на самих себя, и мы довольны, если наша деятельность сдерживается уздою и если ощущаемый нами надзор за собой мешает нам творить зло» (с. 42).
Значит, с одной стороны, не хотим всемирного Цезаря, царствующего над нами, но, с другой стороны, мы не доверяем несовершенному человеческому «животному». И над всеми людьми устанавливаем «ощущаемый надзор». Значит, все же будет некто высший, надзирающий над несовершенными человеческими животными.
Развивая дальше план деятельности всемирного Ордена, имя которому «Явный заговор», г. Уэллс сообщает: «Без всякого сомнения, многие из банкиров и многие из банковских деяний направлены к личной выгоде или к выгоде определенных групп во вред обществу» (с. 70). «Но мы находим, наконец, остаток людей оригинальных и интеллигентных, которые играют роль в банках, или прикосновенны к их деятельности, или интересуются таковой умственно, и эти люди отдают себе отчет в том, что банки играют очень интересную и очень важную роль в делах мира, выказывают любопытство к деликатной банковской деятельности и расположены предаться научному исследованию происхождения банков, их жизненных нужд и их будущих возможностей. Этот тип людей вполне естественно сближается с “Явным заговором”. Их исследования неизбежно увлекают их вовне поля обычной деятельности банкиров и приводят их к изучению природы, склонностей и судеб всего экономического процесса» (с. 71).
Как видно из общего содержания книги, с помощью таких теоретиков и идеалистов денежного оборота «Явный заговор» собирается не только изучить судьбы всего экономического процесса, но и всецело захватить в свои руки сам ход этого процесса и таким способом стать распорядителем всей экономической и материальной жизни человечества. А так как мораль «Явного заговора» устраняет всякий намек на запросы духа, то захват материальной обстановки должен привести заговорщиков к овладению всей жизнью человечества, и прежде всего – к овладению его свободой.
Борьба с лояльностью и патриотизмом
Особого внимания заслуживает глава IX «Силы и сопротивления, которые будут противодействовать “Явному заговору” в современных, ныне господствующих великих общинах».
«“Явный заговор” не обязательно враждебен всякому существующему Правительству. “Явный заговор” есть движение творческое, но не анархическое. Он не хочет разрушать существующие правила и формы человеческих сообществ, но хочет их частью вытеснить, частью слить в одно общее правление миром. Если конституции, парламенты и короли могут быть приняты – то как учреждения временные, как опекуны, действующие до совершеннолетия всемирной республики, и пока эти конституции направляются в указанном мною духе, “Явный заговор” не нападает на них. Но большинство правительств отказываются смотреть на свое дело, как на временное: они требуют вместе с теми, кто их поддерживает, уважения и покорности, которые исключают саму возможность последующего отречения» (с. 77).
«Почти во всех странах света усиленно взращивают для удовлетворения мнимых потребностей возможной войны опасные и унизительные чувства верности и механического подчинения знаменам, мундирам, президентам и королям».
«“Явный заговор” неизменно противится непримиримой законопослушности и еще более противится всякому наступательному утверждению такой законопослушности и всякой проповеди в ее пользу. Когда эти чувства выражаются в уничтожении разумной критики, в запрещении даже высказывать мысль об ином образе правления, они находятся в определенном противоречии со всяким объединительным планом, составленным в интересах человечества. Рассматриваемые с этой более далекой точки зрения, эти чувства становятся явно мятежными, и законопослушность в отношении “короля и отечества” превращается в величайшую измену в отношении человечества» (с. 78, 79).
«Человек ходил гоголем в качестве солдата в жизни и в мечтах в течение стольких поколений, что мы едва в силах освободиться от действия этих блестящих приманок: знамен, империи, патриотизма, воинственности» (с. 123).
«С трудом противостоишь благородной важности, гордому самоуважению, примером чести и высокой выправки в мелких подробностях, которые встречаются в частях армии и флота. Со всем этим эти части суть не более как вредоносные паразиты, направленные против рождающейся всемирной республики. Нельзя слова сказать против армии во
