От любви не умирают - Валентина Николаевна Кадетова
— Ну что вы, не надо, — вытирая платком припухшие от слёз глаза, сказала женщина. — Я уже думаю, может, где потеряла те деньги.
— Надо помочь, надо! — послышались голоса.
— А может, у неё никаких денег и не было. Может, она на халяву разжиться хочет! — взвизгнула тощая женщина с волосами морковного цвета, но тут же замолчала, увидев молчаливое людское неодобрение.
Скоро на столике, за которым сидела растроганная женщина, лежала изрядная стопка денег.
— Люди добрые, спасибо вам! Я же в отведки к дочери еду. Мальчика она родила. А человек её ненадёжный. Я же эти деньги полгода собирала. А потом в магазине на крупные поменяла, чтобы ловчее везти было. Спасибо вам, люди!
— Готовьтесь к выходу, — объявил проводник, — и не забывайте, пожалуйста, свои вещи.
Регина одевалась и постоянно чувствовала на себе пронзительный взгляд «романтика». Из вагона она вышла «под конвоем». А он, взяв девушку под руку, след в след шёл за Региной. Только когда вышли из тоннеля, наконец, оставил её в покое.
Регина с облегчением вздохнула и направилась к автобусной остановке. Стоя на переходе под светофором, она видела, как он покупал цветы и как счастливо улыбалась ему девушка с красиво разбросанными по плечам пепельными волосами.
Регина где-то читала, что основа всех живых существ — протеины. Именно комбинация протеинов в данном организме определяет, что он такое: растение, насекомое или человек. А если бы природа в дополнение могла ещё как-нибудь корректировать первоначальную комбинацию, то позволила ли бы она под одним и тем же именем «человек» существовать на земле Леонардо да Винчи и какому-нибудь Чикатило? Нет, она бы, почувствовав свою ошибку, перевоплотила бы последнего в какое-нибудь мерзкое существо вроде слизняка. А сегодняшнего «романтика» она сделала бы шакалом или гиеной. И для этого ей достаточно было бы только немного иначе разместить таинственные частицы, название которых — протеины.
Но так ли всё, как думается ей, дилетантке? А она, кем бы она была, если бы возможна была та корректировка? Ангелом с розовыми крыльями и… с вальтером в руках? А может, ещё в раннем детстве всесильная природа сделала бы её… хамелеоном сразу же после того случая, который она почему-то помнит до сих пор и до сих пор, встречая Анастасию или Алеся, неловко чувствует себя, хотя они, скорее всего, давно забыли о том.
* * *
Жили они тогда ещё в старом доме в небольшом переулке. Дом их стоял боком к улице, а окна смотрели в Пархомов двор, огороженный редким штакетником, сквозь который было видно всё, что там делалось. Обычно ничего особенного во дворе не происходило: бегали куры, тётя Прося шла доить корову или несла поросятам еду, Пархом отбивал косу или рубил дрова. Интересно было только тогда, когда начинали ссориться между собой Пархомовы дети: Настя и Шурка. Шурка называл сестру жабой, росомахой и «кочёлкой». Она его — маслюком червивым и свиной рожей. Но самым оскорбительным для Насти было слово «Евмен», а для Шурки — «кривулина».
Дело в том, что у Насти были очень светлые, почти белые волосы до плеч и розовое лицо. Как раз такие волосы и такого цвета лицо имел глуповатый нищий Евмен из Заречья. Он часто заходил в их деревню с грязным мешком за плечами и палкой в заскорузлых руках. Прозвище «кривулина» объяснялось проще: у Шурки от рождения одна нога была чуть короче, и он прихрамывал.
Однажды мать послала Регину одолжить у тёти Проси стакан сахара. Регина ещё с улицы услышала:
— Евмен с мехом!
— Кривулина пузатая!
Регина знала, что после таких слов обычно начиналась драка, и хотела повернуть назад, но Настя, увидев её, позвала:
— Регинка, иди сюда!
Регина осторожно обошла надутого, словно индюк, Шурку и остановилась возле Насти.
— Слушай, — Настя наклонилась к Регининому уху, — я дам тебе целый пряник. Вот он, — Настя оттопырила карман голубого платья. — А ты за это громко кричи со мной «кривулина пузатая». Хорошо?
Регине не хотелось оскорблять Шурку. Он же никогда ничего плохого ей не сделал. Но пряник был такой большой, розовый и, по-видимому, очень вкусный!
И обидное «кривулина пузатая» зазвучало в два голоса, да так пронзительно, что Шуркиного «Евмена с мехом» вообще не стало слышно.
— Вот так! — торжествующе засмеялась Настя. — Вот так тебе, кривулина!
Регина успела только раза два откусить от пряника, как Шурка миролюбиво сказал:
— Реня, я хочу тебе кое-что показать, иди сюда.
— Ага! Ты драться будешь, — жуя действительно очень вкусный пряник, прижмурилась Регина.
— Не буду. Честное октябрятское под салютом! Подойди.
Регина, на всякий случай вырвав у забора куст крапивы, приблизилась на безопасное расстояние:
— Ну что?
Шурка показал ей новенький карандаш:
— Посмотри, одна половина красным пишет, а вторая синим. Такого ни у кого нет. Хочешь, подарю?
Регина недоверчиво взглянула на Шурку и спрятала в карман пряник.
— Бери, — Шурка отдал ей карандаш. — Будешь со мной дружить? Я тебе ещё кое-что дам, если ты поможешь мне перекричать Настю. Я и сам бы смог, но у меня сейчас горло болит, поэтому голос слабый. Ну, давай вместе: «Евмен с мехом!»
И вот уже победно смеялся Шурка.
Обиженная Настя, выждав немного, сказала:
— Регинка, а у меня «Приключения Чиполлино» есть. Не веришь? Сейчас покажу. — Она сбегала в хату и вынесла книжку с ярко раскрашенной обложкой. — Вот. Я уже прочитала. Могу тебе дать.
Регина уже не помнит, сколько раз она перебегала из одного «лагеря» в другой, помнит только, что всё закончилось для неё позором: Шурка с Настей отняли у неё все подарки, даже недоеденный пряник, и пинками выгнали со двора. А пустой стакан — сахара она так и не одолжила — бросили ей вслед.
* * *
Конечно, можно успокоить себя тем, что это мелочь, так как было тогда Регине лет семь-восемь, и что Анастасия и Александр уже давно забыли про тот случай, но… Но мало ли ещё можно вспомнить не менее отвратительного из своей взрослой жизни? И не в детстве ли было этому начало?
«Все мы в грязи, — сказал Оскар Уайльд, — но некоторые из нас смотрят на звёзды». Так, может, спасение и есть в том, чтобы как можно чаще смотреть на звёзды? Иначе можно стать мизантропом. А впрочем, почему она так разнюнилась из-за какой-то случайно встреченной дряни с красивым
