Я буду держать тебя - Эйлин Торен
И как только получилось нависнуть — с её-то комплекцией.
— Чё? — ему захотелось встать, но эта демоница мелкая, сверкающая глазами над ним — прям картинками в башке яркими, как она на нём сверху смотрелась бы.
“Не хрена се, тебя, Ден, вштырило?” — ухмыльнулся сам себе, вглядываясь в злюку-тренершу.
— Ты какого прессуешь мою помощницу? — процедила Аделаида.
Ухмылка расплылась на лице Дениса.
Правда, чего она скромничает — горячая же… дымиться от неё всё вокруг, такую только на лёд, чтобы уравновесить. Хотя ему не надо — он справится и с такой огненной.
— Что я такого забавного сказала? — продолжала шипеть демоница.
— Ничего, — он встал всё же, навис уже в свою очередь и так как тренерша была в кедах, а он на коньках, разница в росте стала вообще колоссальной. Эти его природные метр девяносто три и её (сколько?) метр пятьдесят? Существенно их отделяли друг от друга в принципе… — Приношу свои искренние извинения, Аделаида Георгиевна, больше не повторится. Может вам сказать мне расписание, чтобы я скорректировал своё и больше вам не мешал?
Она выдохнула, задрав на него голову. Дракон мелкий. Потом отчеканила, когда занимаются, развернулась и ушла. Он бы поспорил, что обрадовалась такому раскладу.
Сорокин дважды повторил про себя сказанное расписание. Подумал, что ему нравится видеть эту колючку мелкую. А так как узнавал расписание, чтобы сказать Козыреву, не для того, чтобы и дальше помогал с тренировками благотворительными, а чтобы, если нужно будет приехать на арену, не столкнулся с бывшей, то и… значит Сорокин будет намеренно подстраивать расписание, чтобы злить демоницу Аду сильнее.
А потом оказалось, что Виталина в комплексе спит!
То есть Денис, разбирая бардак оставленный Коняевым, всё надеялся поймать Аделаиду снова, прижать где в углу, но нашёл Агаеву, о чём с прискорбием сообщил другу.
Но потом Сороке повезло. Очень.
Выруливая поздно вечером со стоянки ледового комплекса, он узрел в пустынном проулке нервно поглядывающую в телефон Аделаиду.
“Да ты везунчик, Денис!” — повернул к ней.
5
День мягко говоря не жалел Иду.
С утра вызвали в пансионат, потому что Марго сделалось плохо — на деле оказалось, что всё нормально и тётка просто вовремя не приняла лекарство.
К моменту, когда Ида приехала, старушка была уже бодра и весела. Восседала в постели и… смотрела сериал.
— Ох, я говорила, чтобы они тебя не тревожили, — сокрушилась Марго, увидев в дверях запыхавшуюся племянницу. — Прости, деточка, прости меня старую. Была уверена, что приняла таблетку, а проверить — ума не хватило.
— Марго, — вздохнула Ида, — всё хорошо, дорогая, всё хорошо.
Она прошла в комнату, села рядом.
— Тебя с работы дёрнули? — проницательно заметила тётка.
— Ничего… — кивнула женщина и улыбнулась.
— Ты плохо выглядишь, Идочка.
— Просто устала, просто Новый год этот…
— Как дела с Павлом? — очень вкрадчиво поинтересовалась Марго, поймав руку Иды в свои.
Она обожала руки тётушки — всегда тёплые, даже горячие. Ей никогда не нужны были варежки или перчатки зимой. Не надевала в самые суровые холода и постоянно грела руки Иды.
— Никак, — ответила женщина, пытаясь понять, что чувствует.
Ей сложно давалось выговариваться. Скорее слушала сама. Но и, как педагог, считала, что это её обязанность. Только с Марго и, наверное, Тамарой Андреевной Шепелевской расслаблялась, насколько это было возможно.
Маргарита — семья, последний родной человек, поддерживающий всю жизнь, а Шепелевская — первый тренер… первый и последний. Ида стала для заслуженого и именитого мастера спорта тем самым триумфом и… самым трагическим крушением в карьере. Всегда есть такой, когда — вот-вот, но нет… и дальше бездна.
Они выбрались, конечно, но…
— Ты не хочешь вернуться? — поинтересовалась Марго.
Ида нахмурилась. Нет, понимала, что тётка всегда будет на её стороне. Всегда поддержит и будет считать правой в любом решении. Она спросила просто из-за переживания, из-за желания вытащить племянницу на разговор, которого та усиленно избегала.
Вопрос тем не менее кольнул обидой какой-то, только…
— Я всё думаю, а может надо было раньше, столько всего в голове всплывает сразу… хотя, я понимаю его, я понимаю, — прошептала Аделаида, всмотревшись в тёмный экран планшета, который старушка выключила, когда племянница только пришла.
— Ида, — протянула Марго, — не надо так! В чём ты виновата?
Она не могла ответить и, одновременно с тем, могла — уж наговорить на себя была способна ого-го сколько. И все эти — нет, нет, всё не так, перестань говорить про себя гадости, — не помогали. Ни разу!
Кажется, что все нечаянно встречаемые ею на просторах Интернета разнообразные информационные, психологические разборы, советы, рекламы, мотивационные ролики, а также книги и журналы офлайн, да просто обрывки фраз других людей, идущих мимо, пытались Аделаиде ответить на главный вопрос — почему?
Что с ней не так? Где она ошиблась? Как так вышло, что человек бывший рядом двадцать лет, вдруг стал не просто чужим, а она оказалась той, которая мешает ему построить счастье?
Ведь так и было, а иначе как?
Больнее всего то, что Павел принял на себя роль даже не виноватого или пусть страдальца, а… буддиста, которого сжигают. Когда Ида обвинила его в измене, он начал задавать вопросы, вместо прямого ответа — “да” или “нет”.
“Ты правда думаешь, что я мог с тобой так поступить?”
“После всего? Да, Ида? Так ты обо мне думаешь?”
А ей что оставалось?
Она не узревала доказательств, не поймала его с поличным, но чувствовала… она чувствовала — и не справилась со своими эмоциями.
И ведь, если подумать, терпела очень давно.
Оправдывая мужа, находя столько объяснений и его холодности, дежурным поведению и фразам, а порой безразличию. Однажды она ушла из дома на несколько часов, а он не заметил… удивился, когда она вернулась.
Аделаида, кажется, тогда сломалась — она сказала ему, что уходит, а он кивнул, но получается не слышал вообще? Как так?
Безусловно люди привыкают друг к другу, после долгих лет совместной жизни. Притирки прошли, скандалы на ровном месте не случаются, секс прост и понятен — скучно?
Да. Аделаида понимала Павла, он чувствовал её.
Или нет?
Ведь не обратил внимание на то, что она собрала вещи и уехала жить в квартиру тётки, которая закрыла договор аренды, чтобы племяннице было, куда уйти.
Сомнительное пристанище, правда — от живших студентов остался хлам, тараканы, клопы, плесень на обоях…
Но это же можно пережить, исправить.
