Иголки да булавки (СИ) - Эн Ворон

— Но зачем это Корчук? — недоумевала Марина.

— Змея она, вот и весь сказ. Пока вы с Платоном Андреевичем в Москве были, она тут, как королева, расхаживала. В каждую дырку свой нос совала, ко всему придиралась, кучу замечаний нам понаписала. Понравилось ей, видимо, руководить. Поговорите с ней, Марина Всеволодовна. Пусть перестанет мутить воду и оставит моих швей в покое. Без ее науськиваний мы быстрее их утихомирим и вернем к работе. А еще лучше, если она признает перед ними, что затеяла саботаж нарочно. Они тогда еще быстрее одумаются.

— От моих разговоров с ней толка не будет, — задумчиво проговорила Марина, вспоминая свою беседу с бухгалтером о подброшенных бутылках, — а вот Платон Андреевич сделает это гораздо эффективнее.

Когда менеджеру по оптимизации сообщили, кто настоящий виновник протеста швей, глаза Платона потемнели, что Марина с удивлением отметила, и в глубине этих мрачных омутов сверкнуло нечто зловещее.

«Не зря он не любит смотреть в глаза, свои его выдают», — отметила про себя Марина.

— Вы уверены? — при этом совершенно бесстрастным голосом обронил менеджер по оптимизации.

— Да, — кивнула Марина, не сомневаясь, что Корчук грозит непростой разговор.

Платон взялся за телефон:

— Аполлинария, зайдите ко мне. И документы захватите, которые я должен подписать.

Марина, решив, что ее присутствие ни к чему, ушла до появления ведущего специалиста бухгалтерии.

Корчук вошла в кабинет менеджера по оптимизации, стараясь подражать грации кошки, неся в руках стопку бумаг.

— Так много? — уточнил Платон.

— Я подумала, ты просто хочешь поговорить наедине, а документы — предлог, — проворковала Корчук, отделила те документы, которые действительно требовали подписания, и положила перед менеджером по оптимизации.

Платон принялся проставлять подпись, а специалист бухгалтерии села напротив и молча ожидала, когда соизволят объяснить, зачем ее позвали.

— Мне кажется, наши танцы вскружили тебе голову, — наконец произнес Платон, не отрывая глаз от документов.

— В каком смысле?

— Иначе с чего ты решила, что способна действовать самостоятельно? Или ты надеялась, что наши с Темниковой головы полетят разом, и ты сможешь занять место руководителя подразделения? Так не получится. Тебе меня не переиграть в любом случае. Лучше и не пытайся.

— Не понимаю, о чем ты, — фыркнула Корчук и сложила руки на груди.

— Я о твоих милых тайных беседах с работницами швейного цеха. Просветительство — это хорошо, но только в правильном русле.

— Все равно не понимаю. Какие беседы у меня могли быть со простыми швеями? Где я — и где они. Ты что-то путаешь. Это Мариночка вечно переживает за рабочий персонал, бегает к ним, ведет задушевные беседы.

— Так как я должен расценивать твое поведение? — не слушая возражений собеседницы, спросил Платон. — Как попытку вести свою игру или как неумелые потуги помочь мне победить? Я понимаю, глупая затея с бутылками из-под шампанского — это личные счеты с Темниковой. Но попытка поднять бунт персонала — это удар по всем нам сразу. Так зачем?

Корчук упрямо молчала.

— Надеюсь все же на твое благоразумие. До конца рабочего дня осталось несколько часов. Раз ты пользуешься таким доверием персонала швейного цеха, тебе должно хватить времени, чтобы восстановить пошатнувшийся на предприятии мир.

— Иногда я тебя совершенно не понимаю, — зло бросила Корчук, схватила подписанные документы и ушла совсем не грациозной походкой.

Глава 16

Марина спешно собиралась, стараясь ничего не забыть: выключить турку на плите, отключить утюг, когда догладит блузку, бросить в сумку зарядку для телефона и ключи, накрасить губы перед выходом, а не перед тем, как схватит чашку кофе. Марина рассчитывала приехать на предприятие пораньше, поэтому время сборов заметно сократилось.

В вихре утренней кутерьмы запел телефон, ожидая сегодня любых неожиданностей, она приняла звонок, даже не успев прочитать, кто вызывает, и вся обратилась в слух, продолжая спешно собираться.

— Мариночка, доброе утро, — раздался мамин голос, Марина выдохнула и расслабилась, непроизводственные вопросы повышенного напряжения не требовали. — Напоминаю, сегодня у дяди Леши юбилей. Всех ждут в «Рандеву» в семь. Напоминаю, потому что ты вечно все забываешь, кроме работы.

— Я помню, мама, спасибо.

— Подарок приготовила?

— Да, конечно, — соврала Марина.

Про подарок она не забыла, но времени на то, чтобы что-то придумать и купить, не нашла, она рассчитывала заняться этим сегодня после работы и отправиться с покупкой прямо на праздник.

— Что дарить будешь?

— Это сюрприз, — постаралась изобразить игривость Марина.

— Так для именинника, а не для нас. Скажи, что? Не дай Бог, подарки совпадут! Обида на всю жизнь будет!

— А вы что дарите?

— Набор для барбекю и шашлыка. Солидный такой, в специальном чемоданчике со множеством всяких приспособлений. Ты же знаешь, дядя Леша любит на даче кого-нибудь зажарить.

«Хороший был вариант», — с завистью подумала Марина.

— А ты что? — снова спросила мама.

— Точно не это, но все равно пока сюрприз.

Рабочее утро вторника началось не с планерного совещания, а с начальственной пробежки по кабинетам и цехам. Проверка показала, что все готово и на этот счет можно было успокоиться. Зато объявленный состав столичной комиссии заставил Марину нервничать. То, что в делегацию входила Изольда Борисовна, ни для кого неожиданностью не стало, а вот присутствие Сорского и Серкана Кара вызывало вопросы.

Встречали прибывших в приемной соруководители, Корчук, Денис и мастера обоих цехов. Изольда Борисовна сразу взяла на себя роль радушной хозяйки и принялась представлять персонал турецкому коллеге. Марина в этой череде оказалась первой.

— Наш главный специалист в конструкторской сфере, — начала было Изольда Борисовна.

— О, я помню, — улыбнулся Кара, — самая интересная презентация на выставке. Рад нашей встречи, — а дальше пошли комплименты, для которых Марина припасла дежурную улыбку.

Сорский, который с большинством был знаком еще с тех времен, когда сам здесь работал, пошел приветствовать персонально.

— Людочка, очаровательно выглядишь, — заявил он секретарю и галантно поцеловал руку, — ты — украшение этой приемной. Платону несказанно повезло.

— Не повезло, — тихо возразила секретарь.

— Марина, — Сорский повернулся к своей бывшей, — ты тоже прекрасно выглядишь. Хоть что-то здесь не меняется, — это уже было адресовано Журавской и Тюриной, — наша главная рабочая сила в строю и в полном расцвете. Приятно видеть, — и он приложился к ручке каждой из мастеров.

— Здравствуй, Валерочка, — решила сама обратить на себя внимание Сорского Корчук.

— Аполлинария! Ты ли это? — не скрывая хищного интереса, Сорский осмотрел специалиста бухгалтерии. — Шикарно выглядишь! Нет слов. Я тебя сразу и не узнал, — ее рука тоже удостоилась поцелуя, а потом тонкую кисть не захотели отпускать. — Приятно вернуться в родные места, вспомнить о том, о сем… Как смотришь на то, чтобы предаться воспоминаниям вместе? Например, сегодня вечером? Предположим, в «Тополиной роще»? Или у вас тут появилось более интересное место?

Корчук бросила быстрый взгляд в сторону менеджера по оптимизации, проверяя, услышал ли тот, что ее приглашают, а потом равнодушно обронила:

— Посмотрим.

— Вижу, он пользуется здесь популярностью, — произнес Платон, наблюдая за тем, как Сорский любезничает с сотрудницами.

— В отличие от вас? — не удержалась от колкого вопроса Марина.

— Я не так работаю.

— Да, для вас люди только рабочие единицы.

— Для него тоже.

— Но он им этого не показывает, — парировала Марина.

Обойдя всех дам, Сорский остановился перед Денисом:

— Новые кадры?

— И очень хорошего уровня, — заметила Марина.

— Правда? — Сорский с интересом посмотрел на нее, а потом на Дениса, словно что-то подозревал. — Вот как.