Новогодний подарок майора Морозова - Энни Дайвер

Моторчик за ребрами сжимается.

Оставив коробку, стремительно несусь в дом, забывая даже снять обувь и оставляя снежный след.

Свечу фонариком. Пульс бахает в ушах.

— Вера! — кричу ей. Хоть бы не отключилась. Поджимаю губы, запрещая себе думать о том, в каком состоянии могу ее найти. Это на работе можно. В жизни — нет. Вера — не сухая сводка фактов, вложенная в папку с номером дела. И от этого еще страшнее. — Вера, ты где? Вера! — продолжаю орать, толкая все двери на своем пути.

Даже когда добираюсь до кухни и вижу застывшую фигурку своей Снегурки, напряжение не отпускает. Она как статуя. Красивая и пипец какая неживая.

Дальше инстинкты работают без меня — я в пару шагов оказываюсь рядом с Верой. Она поворачивает голову в мою сторону. Глаза блестят, сама она потерянная, как маленький котенок, которого выбросили на улицу посреди зимы. Сгребаю ее в охапку, вжимаю в себя. Вера не сопротивляется, наоборот — льнет ко мне.

Растираю ее лопатки, приводя в чувство. Это всегда работает, когда нужно вырваться из стрессовой ситуации. Больше физического контакта, который заставить мозг сосредоточиться на них, а не на деструктивных мыслях.

Тело на присутствие женщины реагирует однозначно, особенно когда соблазнительная грудь упирается в мою. Член головкой таранит ширинку, призывая переходить к активным действиям в горизонтальной плоскости. И я уже борзею — опускаю ладонь ниже, перебираю пальцами по пояснице. Дыхание у Снегурки меняется, становится рваным, прямо как и мое.

— Руки, ноги, голова целые? — получается очень хрипло, как будто мы уже в прелюдии.

Вера поднимает голову, и в свете телефонного фонарика я замечаю легкий румянец на щеках. Может, это, конечно, от холода, но мне хочется думать, что от меня.

— Полностью, — кивает медленно. — Я больше испугалась.

— Это хорошо. Испуг лечится очень легко, Вера Андревна, — заявляю твердо и наклоняюсь к ней, когда взгляд сам собой падает на искусанные губы. Я тоже хочу их попробовать.

Меня натурально ведет, но я знаю всего два способа, помогающих справиться со стрессом — алкоголь и секс. И если от первого часто бывает похмелье, то второй всегда работает безотказно.

— Ага, — соглашается она и громко всхлипывает, а потом по ее щекам катятся слезы.

Твою ж! Я и забыл, что у женщин есть третий способ.

Приходится резко спикировать вверх, поцеловать Снегурку в горячий лоб и обнять крепче. Глажу ее волосы, периодически зарываясь в них носом и дурея от нежного запаха. Что-то цветочное, но не сильно сладкое.

— Вер, ну ты чего? Все же хорошо закончилось.

— Я… я… — задыхаясь, пытается выдавить из себя хоть что-то. — Мясо х-х-хотела запечь. Включила духовку, а там искры-ы-ы-ы…

— Ну все, все, — поглаживаю ее дрожащие плечи. Терпеть не могу женские слезы. Женщину вообще нужно либо радовать, либо пиздовать в закат, оставив ее для того, кому хватит яиц сделать ее счастливой. Мне становится кисло, потому что я и прав-то особо никаких не имею, чтобы причинять Снегурке добро. Но упрямая башка заявляет, что вполне себе имею, потому что спасаю. — Ты же вытащила вилку из розетки?

— Да-а-а…

— Ну и все тогда. Ты умничка, сделала все как надо.

— Я теперь без света-а-а. А скоро Новый год, и я… я… гирлянд не будет… — она ревет так, как не рыдают даже дети, услышав «нет» в магазине игрушек. Видимо, сработал накопительный эффект, и теперь выливается таким вот образом.

В голове возникает шальная мысль вызвать Вере такси и отправить ее в город к подружкам или родне. Тетка ее недалеко живет, я знаю ее очень хорошо. При желании можно даже успеть смотаться туда-обратно и отвезти ее самому, вернувшись домой аккурат под Новый год.

Но это предлагает та часть меня, которая отвыкла запариваться и решать чужие проблемы. Вторая же половина решительно настроена впрячься в дело основательно и устроить-таки Снегурке незабываемый Новый год, до которого осталось чуть меньше двух часов. Потому что ее улыбка озаряет и мой угрюмый мир, в котором, кроме работы, уже давно не было ничего настоящего.

— Вер, а давай у меня встречать Новый год? У меня все работает, только ни елок, ни гирлянд.

Она замирает. Даже не всхлипывает больше. Что-то там взвешивает в своей красивой голове. Я волнуюсь как пацан. Что если скажет нет? Придется тогда везти ее со всем добром в город? Ну не на улице же ее оставлять. Если тут все и правда искрило, то света не будет в лучшем случае до третьего числа, пока не приедет аварийка и все не проверит. Снегурка даже отопление не включит, дом и за те полчаса, что меня не было, не успел прогреться. Остынет так же быстро.

В общем, это предложение без возможности отказаться. Только Вере об этом знать необязательно. Пусть думает, что она здесь что-то решает, иначе совсем безвыходный пиздец намечается.

— А мясо на костре пожарите? — с надеждой в голосе и во взгляде, спрашивает моя Снегурка. В уголках ее губ уже притаилась улыбка, и я, желая ее получить, киваю, пропуская мимо ушей обращение на вы и полное отсутствие романтических настроений с ее стороны. Ну потому что нельзя смотреть так на мужика после вопроса, пожарит ли он мясо.

Пожарит. Отжарит. И не только мясо.

Глава 6. Наглая морда

Вера еще слабо всхлипывает, когда мы выходим на улицу. Я держу ее за руку, переплетая наши пальцы, поглаживаю ее ладонь большим, кайфуя от интимности момента. Снегурка не сопротивляется, просто идет рядом, изредка задевая меня плечом.

— Давай сначала в дом, потом я принесу все, что нужно, — командую и тяну Веру в другую сторону, когда она идет к машине.

Она сильно перенервничала, на ногах едва держится, и я не хочу выбирать: ловить Снегурку, когда она грохнется в обморок, или держать ее вещи, чтобы ничего не разбить и не сломать.

— Зачем два раза ходить? — упрямо останавливается Вера и хмуро на меня глядит.

Закатываю глаза и тяжело вздыхаю. Вот в этом все женщины: будет падать без сил, но на своем стоять продолжит. Что за поразительное упорство, к тому же бессмысленное и беспощадное?

И в этот момент я начинаю жалеть, что Снегурка пока что не моя. Была бы моей, я бы уже давно шлепком по попе отправил в направлении дома и обрисовал грядущие перспективы. И она бы