Развод. Будьте моим бывшим, доктор - Анна Варшевская
— Здорово, начальник, — хрипло приветствует нас мужчина.
— Давно не виделись, — отмахивается Иван Петрович, — чего тебе опять надо, Прапор, а?
— Хреново мне, — вздыхает тот.
— Можно подумать, мне не хреново, в четыре-то часа утра! — чуть не стонет врач. — У тебя совесть есть? Ты нафига скорую вызвал?
— Говорю ж, плохо, — Прапор пожимает плечами. — Ноги у меня болят.
— Ага, ноги, — кивает скептически врач, — а на другом конце города я не тебя вечером видел! На своих больных ногах ты сюда притопал или телепортировался?
— Слышь, начальник, не кипеши, — бомж чешет заросшую щетиной щёку. — Свези меня в больничку. Пожрать хочется и посидеть в тепле…
— Да ты не охренел ли часом?!
Я стою позади, не вмешиваясь в разговор, но тут Прапор меня замечает.
— О, а вас я и не увидел, мадам, точнее, мадмуазель, — кивает несколько раз. — Прошу простить мою невежливость! Если б не ноги мои, встал бы…
— Так, ты помолчи лучше, — прерывает его врач. — Агния Станиславна тебе тут не поможет!
— Э-э, нет, не прав ты, начальник, — бомж хитро грозит ему пальцем. — Я сразу вижу, добрая она!
Я, не удержавшись, издаю лёгкий смешок.
— Угадал ты, Прапор, у неё и фамилия такая: Добрая, — устало кивает Иван Петрович.
— Отвези, начальник, — снова начинает канючить мужчина. — А то я снова скорую вызову. И вообще, я головой сегодня ударился.
— Ты и так на всю голову ушибленный, — ворчит Иван Петрович. — Поехали. Сейчас с диспетчером свяжусь.
Отходит чуть в сторону и достаёт телефон.
— Мариночка, дай нам нейрохирургию, будь добра, — морщится от того, куда явно эмоционально посылает его диспетчер.
После пары минут и нескольких затейливых нецензурных выражений они всё-таки о чём-то договариваются. Я не особенно вслушиваюсь, да ещё и Прапор пытается втянуть меня в разговор.
— Госпожа доктор, сигаретки не найдётся страждущему? — спрашивает заискивающе.
— Не курю, — качаю головой, глядя на постепенно светлеющий угол неба.
— Эх, вот и я тоже был молодой, здоровый, не курил… А потом как в армию попал, так и всё… затянуло меня…
— Так, кончай россказни свои, — к нам подходит Иван Петрович, — и давай в машину. В ведомственную поедем, — и добавляет тихо, залезая в салон: — Авось пронесёт.
В присутствии какого-никакого, а пациента, я на задаю дополнительных вопросов. Можно и потом будет уточнить.
В ведомственный госпиталь мы приезжаем, когда небо уже не просто светлеет, а становится розовым и даже оранжевым у горизонта. Раньше, когда я работала на сутках в больнице, если была возможность — выходила на крыльцо, подышать воздухом и встретить рассвет. Сколько их было, таких рассветов в моей жизни…
— Шевели ногами, Прапор, сил никаких нет с тобой, — Иван Петрович качает головой и торопливо идёт к двери в дежурный приёмный покой. Я, с ковыляющим пациентом в арьергарде, тороплюсь следом. Здесь как будто ещё холоднее — даже невольно пробивает озноб и стучат зубы. Видимо, тянет из леса, который подступает к самой стене здания.
Зато в приёмке светло и тепло. Вдыхаю знакомые больничные запахи — после получаса в машине с «ароматным» соседом даже это лучше. Иван Петрович оборачивается ко мне от медсестры, с которой уже успел поговорить.
— Агния Станиславна, сопроводительный лист у тебя?
Я действительно весь день тренировалась, заполняя документацию под руководством врача. Владислав сразу сказал, что даст освоиться буквально пару смен, а дальше мне, вполне возможно, придётся кое-где ездить одной — далеко не всегда есть возможность поставить сразу двух врачей в бригаду.
Так что киваю и достаю из папки почти полностью заполненный сопроводительный лист, который надо передать в больницу вместе с поступившим пациентом — его потом подошьют к истории болезни.
— Отдай, пожалуйста, — Иван Петрович кивает на стойку и торопливо возвращается к Прапору, который решил чему-то повозмущаться.
— Возьмите, — краем глаза следя за ними, передаю бумагу медсестре за столом.
— Тут у вас подписи не хватает, — та, тоже занятая какими-то бумагами, пододвигает мне лист обратно.
Автоматически расписываюсь как привыкла, указываю свою фамилию и инициалы и встаю.
— Передала? Молодец, идём, — кивает мне Иван Петрович, двигаясь в сторону выхода. — И лучше бы нам поторопиться, потому что сегодня, оказывается…
— Какого чёрта? — раздаётся за нашими спинами низкий голос, от которого я вздрагиваю. — Кто мне сюда Прапора притащил?! Где сопроводиловка?
— Не успели… — выдыхает Иван Петрович.
— Кого тут… — начинает мужчина, в чью сторону я боюсь обернуться.
Только, зажмурившись, умоляю про себя: Господи, ну только бы не он! Пожалуйста, ну что тебе стоит! Но молитва не помогает.
— Да ладно, — слышу недоверчивое. — Добрая? Добрая А. С.? Агния?
Поворачиваюсь и смотрю на ночной кошмар всех моих лет учёбы и интернатуры.
Он почти не изменился. Только как будто стал ещё чуть выше, массивнее и шире в плечах. И такой же брутальный красавец, как был… сволочь такая!
— Агния? — повторяет, словно не веря своим глазам.
— Даниил Антонович, — киваю сухо. — Какие-то вопросы по пациенту?
— А я тебе скажу, какие вопросы, ягнёночек, — он расплывается в язвительной улыбке, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не запустить в него своей папкой, как не раз делала в университете.
— Меня зовут Агния Станиславна, — поправляю холодно. — Наше с вами знакомство не даёт вам права фамильярничать. Так что там по поводу вопросов?
— Ах, да! Повторю — какого хрена вы мне сюда притащили Прапора? — мужчина прищуривается, оглядывается на уже расположившегося со всеми удобствами на кушетке бомжа.
— По инструкции, — начинаю заунывным тоном, — пациента, имеющего в анамнезе поверхностную черепно-мозговую травму неуточнённой локализации, код МКБ эс ноль девять точка девять, необходимо доставить в нейрохирургическое отделение с целью уточнения и постановки диагноза, а также дальнейшего лечения в условиях стационара или амбулаторно, на усмотрение…
Набираю воздуха в грудь — тираду выдавала на одном дыхании, но Игнатьев, закатив глаза, перебивает:
— Так, хватит придуриваться! Инструкции я и сам знаю, не хуже тебя! — посылает мне многозначительный взгляд и оборачивается к Прапору. — Друг мой любезный, какого… лысого хрена, а?! Знаю я твои неуточнённые травмы, что на этот раз, шишка или синяк?
— Да ладно тебе, начальник, — начинает юлить бомж. — Чего тебе, тарелки каши мне на завтрак жалко, что ли?
— Дело не в каше!
Пока они переругиваются, я, кивнув Ивану Петровичу и получив в ответ такой же кивок, осторожненько проскальзываю мимо и тороплюсь на улицу. К машине, скорей, уехать отсюда.
Как же. Так мне и дали. А потом догнали и дали ещё раз.
— Ну и куда мы так спешим? —
