Спецназ по соседству - Лана Вайн
Я в бессилии смотрю за происходящим, пытаясь лихорадочно сообразить, как остановить это побоище. Посетители за соседними столиками начинают оглядываться. Кто-то достает телефоны. Щелкают вспышки камер. А если видео попадет в сеть? Если дойдет до начальства Савицкого? Его же уволят! У-у, идиот!
– Да что ты, блин, творишь?! – кидаюсь я на Савицкого, собираясь обрушить град ударов своими маленькими кулачками на его широкую грудь. Но, как и парни, оказываюсь остановлена. Только, в отличие от них, меня не отшвыривают, а наоборот. Мужчина в пару быстрых приемов меняет положение тела и закидывает меня себе на плечо. Охнуть не успеваю, как оказываюсь висящей головой вниз, упираясь взглядом в мужскую поясницу.
– Ты охренел?! – визжу, шлепая Глеба по заднице.
В ответ мне прилетает ладонью уже по моей. Не больно, но ужасно обидно! Да кто давал ему право так себя со мной вести? Это унизительно вообще-то! При людях, при чужих, при моих друзьях из универа! Дурак! На глаза слезы от обиды наворачиваются.
– Пусти меня! – начинаю я брыкаться еще сильнее, пытаясь соскользнуть с мужского плеча. – Я никуда с тобой не пойду!
– А ты и не идешь, ты едешь. Лежи и наслаждайся.
– Придурок!
– Вечеринка окончена, Аврора Игнатьевна.
– Поставь! Немедленно поставь меня на ноги, эй! – колочу изо всех сил ногами в воздухе и кулаками везде, до куда дотягиваюсь. Но Глебу все мои потуги, как слону дробина. Он, умудряясь держать меня одной рукой, второй подхватывает мою сумочку и пиджак и разворачивается в сторону выхода.
– Я не могу уйти! А Ира? Я не могу оставить подругу!
Глеб, крутанув меня в воздухе, поворачивается лицом к своему приятелю, бросая:
– Нам нужна Ира, Сот.
Второй участник учиненного безобразия хмыкает. Изогнувшись, пока Глеб решительно тащит меня на выход, вижу, как этот верзила смотрит на мою подругу и бросает:
– Сама пойдешь или как подруга кверху задницей поедешь?
Ирка фыркает, дерзко покачивая бедрами, обходит мужчину и подхватывает с диванчика свою сумку. Больше не говоря ни слова, идет за нами с Глебом. Мне не остается ничего больше, кроме как униженно проехаться на плече мужчины вдоль всего ночного клуба. Никогда я еще не чувствовала себя так по-идиотски!
На выходе из клуба Ира забирает наши куртки в гардеробе. А потом изящно усаживается в большой черный микроавтобус, притискиваясь между здоровыми парнями в черной форме. Меня же сваливают на свободное сидение, как дурацкий мешок картошки, усаживая свою задницу рядом!
Я со злости пихаю Глеба кулаком в плечо. И еще для внушительности пинаю ботинком по его берцу. Он лишь выстреливает своим недовольным взглядом в мой висок и закрывает дверь. Командует:
– Вот теперь поехали.
– Куда? – спрашивает водитель.
– Сначала развезем девчонок, – бросает тот мужик, которого Глеб назвал Сотой. – Адрес какой? – смотрит на Иру.
Та называет свою улицу и дом. Судя по ее выражению лица, подругу вся эта ситуация лишь забавляет. Ее нисколько не парит, что нас приволокли в тачку, как двух маленьких написавших в неположенном месте котят!
Я же сгораю со стыда. Поднимаю взгляд. На меня устремлено столько пар мужских глаз, что я в растерянности даже не могу посчитать их количество. Это чертов микроавтобус, полный откровенно потешающихся взрослых бойцов! Сколько им тут всем? По тридцать и больше? Боже, можно мне прямо здесь провалиться сквозь землю! Позор какой! Неловко так, что мои щеки горят как два фонаря, освещая весь салон.
Глеб протягивает мне мою куртку.
Я выхватываю ее у него из рук, бросая:
– Вообще-то это похищение! – и похрену, что звучит капризно.
– Разве? – посмеивается зараза. – А по-моему, детка, это элитное такси.
– Ага, с сопровождением, – гогочет один из бойцов, сидящих напротив.
– Кто у вас тут главный? Я буду жаловаться!
С передних сидений оборачивается тот самый Сота, хмыкая:
– Вот теперь узнаю характер генерала. Подполковник Сотников, к вашим услугам, – шутливо «отвешивает поклон» мужчина. – Вам ручку с листочком дать? Мы просто жалобы только в письменном виде принимаем. На имя генерала Игната Савельевича Виленского.
Я поджимаю губы. По салону прокатываются мужские смешки. Они еще и издеваются. Никогда, никогда в жизни я не чувствовала себя такой униженной!
– Заносчивые придурки, – цокает Ирка. – Все до одного.
– Поосторожнее со словами, девочка, – осаждает ее Сотников.
– А то что? Высадишь девушку одну посреди ночи, крутой парень?
– Твои «крутые парни» мордой пол в клубе остались протирать. А мне тыкать не надо. Для тебя я подполковник Никита Александрович. Уяснила?
Эти двое, схлестнувшись взглядами, состязаются в упрямстве. Зная Ирку – она просто так не отступит. Она терпеть не может, когда мужики ей командуют. И в ответ на их выпад сделает десять своих. На долгие мгновения в салоне воцаряется напряженная тишина, которую нарушает брошенное Глебом:
– Выдыхай уже, Никитос.
Он заступается за Иру. Но даже это не способно поднять его в моих глазах. Зачем было устраивать весь этот спектакль? Зачем было ставить меня в такое неловкое положение? Неужели не понимает, как дерьмово я теперь себя чувствую? Собственник придурочный! Так испортить мне вечер и отпустить в глазах людей – еще постараться надо!
Я чувствую, как мои губы начинают дрожать. Обнимаю себя руками и отворачиваюсь к окну, всю оставшуюся дорогу упрямо пытаясь поймать дзен, чтобы не разрыдаться прямо при всех этих самовлюбленных засранцах. Кусаю губы и совершенно никак не реагирую на попытку Глеба со мной заговорить. Мне тошно. Мне противно. Я хочу забиться в угол и порыдать! От одного тирана избавилась – нашелся другой. Несправедливо!
Сначала парни высаживают Иру. Да не просто высаживают, а один из приятелей Савицкого провожает ее до квартиры. Потом они подвозят меня. Едва машина тормозит и дверь открывается, я выскакиваю из салона, как пробка из шампанского, и, не оглядываясь, несусь в сторону подъезда. Даже не думаю никому говорить «пока» и уже тем более «спасибо».
Иду, кутаясь в не застегнутую куртку, и скорее чувствую затылком, чем вижу и слышу, что Глеб тащится следом. Молчаливой тенью. Гребаным надзирателем, сопровождающим заключенного до камеры! Он ни слова не говорит в лифте. И с таким же отмороженным видом шагает за мной по коридору до двери квартиры.
Я трясущимися от злости руками нащупываю в сумочке ключи. Не с первого раза попадаю в
