Рассветная мечта - Татьяна Владимировна Голубева
Наташа послушно встала и вышла в прихожую. Алла включила свет… и Наташа изумленно вытаращила глаза.
Это она?…
— Алла, — растерянно пробормотала Наташа, — как ты это сделала? Я на себя не похожа!
— Наоборот, — возразила подруга. — Только теперь ты и стала сама собой. Ты просто ничего не понимаешь. Ты — чудо природы! Ты только посмотри на себя…
— Какое еще чудо природы, что ты болтаешь?
— А то! У тебя дымчатые волосы, редчайший оттенок, и при этом абсолютно зеленые глаза! Чистый изумруд! Такие глаза бывают только у рыжих! А кожа? Безупречная! Ни единого пятнышка, ни единой веснушки, а оттенок! Золотистый! Да тебя можно на конкурс «Мисс Вселенная» выставлять! С такой-то фигурой! И совершенно непонятно, зачем ты эту фигуру прячешь.
— Я не прячу! — возмутилась Наташа.
— Не прячешь? — Алла раскрыла глаза во всю ширь, оглядывая футболку и джинсы Наташи. — Не прячешь?! Вот это нечто, под которым грудь совершенно не видно… у меня просто слов нет! Ты что, нарочно все покупаешь на три размера больше, чем нужно? Интересно, от кого у тебя такое великолепное тело?
— А… не знаю.
Наташа и вправду не знала. Ей ни разу в жизни не пришло в голову оценить фигуру матери или бабушки… Но ведь это и в самом деле было интересно!
Алла прицельно глянула на золотые часики, висевшие на цепочке у нее на груди, и сказала:
— Еще час у меня есть. А потом надо будет сваливать, иначе Петенька там с ума сойдет. Давай мы это время потратим с пользой. У тебя есть семейные альбомы?
Альбомы… Это слово напомнило Наташе о драме, разыгравшейся давным-давно между ее родителями. Но конечно, Алла имела в виду совсем другое. И Наташа ее поняла.
— Есть, в гостиной лежат. Пойдем, посмотрим. Уборкой я после займусь.
Наташа извлекла из древнего комода старые альбомы, и они с Аллой, забравшись с ногами на тахту, принялись перелистывать страницы. И Алла сразу же возмутилась:
— В каком все это состоянии! Ната, просто смотреть страшно! Почему ты не отдашь самые хорошие снимки в реставрацию?
— В реставрацию? — не поняв, переспросила Наташа. — Как это?
— Ой, ну какая ты темная! — всплеснула руками школьная подруга. — Старые фотографии можно восстановить. На цифровой машине. И стоит это недорого, ну, может, рублей по двести за отпечаток. Это же твоя история, твое детство, твои родные! Неужели не хочется сделать нормальный альбом, без этих кошмарных желтых пятен? Тут же ничего не разобрать!
— Я просто не знала, — пожала плечами Наташа. — Надо же, реставрация фотографий… Да, кое-что обязательно нужно восстановить, ты права. Сделать пусть один альбом, но такой… исчерпывающий. А то я как будто человек без прошлого. Нехорошо, ведь правда?
— Нехорошо, — кивнула Алла. — Так, это кто?
— Мама. В студенческие годы.
— Фигура потрясающая, — одобрительно сказала подруга. — Но у тебя лучше. И главное — твоя в принципе другая. Мама у тебя была… спортивного склада. А ты — сама женственность, как киноактрисы пятидесятых годов. А молодая бабушка есть?
Наташа, смущенная похвалой, взяла другой альбом, нашла старинную коричневую фотографию, на которой стояли рядом бабушка и дед. Снимок был сделан в шестидесятом году, летом, как следовало из выцветшей надписи на картонном листе альбома рядом с фотографией. На бабушке было платье с узким лифом, пышной юбкой и рукавами-фонариками. На дедушке — строгий костюм в мелкую полоску: громадный пиджак, широкий галстук, широкие брюки…
— Вот взгляни…
Алла впилась глазами в снимок. Но Наташа уже и сама поняла: да, фигура у нее скорее бабушкина, чем материнская. Те же мягкие линии, та же округлость форм…
— Потрясающе, — прошептала подруга. — Бабка у тебя была, что надо… даже с такой идиотской прической. Надо же, как тогда причесывались странно!
— Ну, если мода такая была, — улыбнулась Наташа. — А им, наверное, наши прически могли странными показаться.
— Наверняка, — согласилась Алла. — А это кто?
На соседней странице альбома был намертво приклеен гораздо более поздний снимок: две девушки, усевшиеся на лужайке среди ромашек, раскинув пышные юбки. Волосы у обеих заплетены в косы. Рядом с фотографией написан год: тысяча девятьсот семьдесят седьмой.
— Это мама… с сестрой, — тихо сказала Наташа.
Надо же, почему она раньше вообще не заметила этот снимок? Ведь это Нина, тетя Нина, мамина сестра, диссидентка…
— Ты уже отправила ей письмо? — тут же спросила Алла. — Как они похожи, просто удивительно! А ведь твоя мама была моложе сестры, да?
— Да, на три года. Письмо… нет, еще не отправила. Никак не могу сочинить.
— Да что там сочинять? — удивилась Алла. — Ты же не знаешь, как она вообще к тебе отнесется. Мало ли что сами родню ищут… всякое ведь случается. Так что напиши как можно проще: годы, события. И все. А там видно будет.
Это было любимым выражением Аллы: там видно будет.
В общем, Наташа тоже придерживалась этой незатейливой жизненной философии. Но все равно ей хотелось написать не что-то вроде длинной телеграммы, а настоящее письмо. Вот только у нее совсем не было опыта. Она никогда и никому не писала писем.
— Ладно, с этим мы разобрались. Ты в бабушку. Остался последний по порядку, но не по важности вопрос, — серьезно сказала Алла. — Что ты собираешься надеть?
— Тот костюмчик, что к Новому году купила, — пожала плечами Наташа.
— Нет, — покачала головой подруга. — Он слишком суров. Зимой еще, куда ни шло, но весной — нет.
— Да какая весна! — засмеялась Наташа. — Ты как будто не в Питере всю жизнь прожила. До весны еще месяца полтора, не меньше.
— Все равно. Восьмое марта — праздник весенний. Мимозы, нарциссы и все такое. Нужно что-то новое, более… ну, радостное, что ли. С другим настроением. Можешь себе позволить?
— Позволить-то могу, но что-то не вижу необходимости.
— Необходимость есть, уж ты мне поверь, — задушевным тоном проворковала подруга. — К такой прическе… а кстати, у тебя есть хорошая косметика?
— Зачем? — испугалась Наташа.
— Как это зачем? Ресницы чуть-чуть подкрасить, напудриться, помада нужна светлая, почти без цвета…
— Нет! — отрезала Наташа таким решительным тоном, что Алла мгновенно сдалась.
— Ну, хорошо, хорошо, только не сердись. Но ведь все немножко красятся. Что тут плохого?
— Не хочу. И не буду.
— И не надо, не надо, — поторопилась успокоить подругу Алла. — Только новый костюмчик купи обязательно.
Наташа, которой было неловко за собственную вспышку, сказала с улыбкой:
— Ну да, такой, чтобы к новым серьгам подошел. Потрясающие серьги… просто надевать страшно.
Алла и Петр Николаевич подарили Наташе на день рождения серьги с маленькими изумрудами — в цвет глаз.
— А что? Тебе
