Сплетня - Катя Саммер
– Ребята, тут тако-о-ое! – сообщает она и прикрывает ладонью рот.
А после молчит. И Раф тоже. Молча ведет машину по пустым вечерним дорогам, уверенно поворачивая руль то вправо, то немного левее… Почему это так завораживает?
– И-и-и? – нетерпеливо тяну я.
– Да тут фотки выложили и… ну, как сказать…
– Так и говори.
Почему она не говорит?
– Вас тут немного того… поженили, в общем.
– Что?
Кажется, это мой самый частый вопрос в последнее время. И почему у Романова новость не вызывает того же ужаса, что и у меня? Женитьба, свадьба, брак, обеты – разве не эти слова-триггеры пугают всех парней?
Несколько секунд на замешательство, и я догадываюсь, откуда ноги растут. Тут же лезу в чат, а там… Ну, скажем, мои попытки реабилитировать репутацию Романова прошли успешно, но немного не так, как я планировала. Потому что из всего огромного потока информации, который я с усердием выдавала змеям «вроде бы случайно», они услышали только то, что было им нужно: свадьба. И теперь в закрепе чата висит опрос о том, сделает ли мне Даня публичное предложение руки и сердца на предновогоднем балу или в финале конкурса, где я, судя по разговорам, стану колбасной королевой (дословно – с папашей-то Романовым в жюри…). А третьего варианта не дано? Гашу экран, сильнее натягиваю капюшон куртки на голову и съезжаю по сиденью. В этот раз меня не радует даже припадочный заяц девочки Ани, которая всей душой болеет за «Далию».
– Прости, – хнычу я, когда Романов переключает коробку передач. Аккуратно лавируя между машинами, он обгоняет их все и успевает проскочить на зеленый до того, как светофор замигал предупреждением. – Я больше не буду лезть. Кажется, я и вправду делаю только хуже…
– Для вашего рейтинга это определенно супер.
Лиза, заряженная позитивом и находящая плюсы везде, мне не помогает.
– С чего бы?
– С того, что ваша история с каждым днем становится все более сказочной. Прекрасный принц… – Она оглядывает брата, но машет на него рукой, явно поставив диагноз, что тот не дотягивает. – И его любимая зазноба! – Она улыбается так, что щеки вот-вот треснут. – Вам точно нужно сделать это на балу.
– Что?
Говорила же про вопрос.
– Разыграть предложение. Ну, Даня должен встать на колено, предложить тебе в дар печень и почки, все дела.
– Нет, это уже перебор! – категорично заявляю я.
– Да никто вас ни к чему не принуждает и не обязывает. Вы потом можете хоть всю жизнь ходить помолвленные.
Еще чего.
– Если ты не забыла, мы даже не встречаемся, – начинаю раздражаться я.
– Но для всех вы уже почти женаты. – Хихикнув, Лиза показывает наши фото, криво прифотошопленные друг к другу и ярко подписанные: «Далия навсегда». – Так что…
– Остановись, Лиз, – резко обрубает сестру Раф, впервые за поездку подав голос.
Лиза вроде бы возмущенно цокает, а затем без спросу, но все же с улыбкой тянется через сиденья, чтобы включить музыку.
– Так-то лучше, – озвучивает она мои мысли.
Потому что с новым хитом Сережи Лазарева не слышно звенящего в салоне напряжения. И моего колотящегося сердца, которое разгоняется пуще прежнего, когда мы паркуемся перед входом в «Галерею художников», как гласит красивая, подсвеченная теплыми желтыми огнями вывеска.
О нет-нет-нет! Мы так не договаривались. Я туда не пойду, нет! Я смотреть в сторону этого места всегда боялась, а покупать что-то… нет. Точно говорю – это не мой уровень. Мне нужна тушь для рисования из линейки «Гаммы» – восемьдесят девять рублей за баночку, а там о такой, уверена, и не слышали. И простая бумага для акварели продается по цене, скорее всего, древнеегипетского папируса, потому что она с добавлением какой-нибудь золотой, чтоб ее, крошки! И на входе стоят не пищалки противокражной системы, а выявители нищебродов – таких, как я. Они обязательно разорутся, как только я подойду к ним ближе, чем на метр. Нельзя мне туда! Нель-зя…
– Лиз, я вспомнила, что уже заказала все, что мне нужно, – обернувшись к ней, говорю я, когда Данил выходит из автомобиля.
Ожидая нас на улице, он дышит морозным воздухом, а я боковым зрением подглядываю за ним: тот скрутил губы трубочкой и вместо облака пара будто выдувает струю сигаретного дыма.
– Я посижу в машине. Подожду, хорошо?
– Да ни за что! – заставляя меня вздрогнуть, заявляет Лиза, прямо как ее братец какое-то время назад.
А в следующий миг она уже насильно вытягивает меня из салона за руку и ведет за собой. И свалились же эти Романовы на мою голову!
Зажмуриваюсь, когда мы с Лизой входим в магазин, ожидая громких сирен и полицию бедности. Хотя и магазином-то язык не поворачивается назвать этот большой просторный зал с мраморным полом, декоративно оштукатуренными стенами и вычурными канделябрами. Бесконечные ряды с самыми разными красками, заполненные до потолка стенды с кистями всех форм и размеров, десятки мольбертов – здесь есть все и даже больше. Например, работы пользующихся популярностью в тесных кругах городских художников, что висят в красивых рамах на стене. Одну такую картину прямо на моих глазах снимают и уносят в сторону кассы. Я остаюсь в гордом одиночестве, потому что потеряла между рядов с товарами Лизу. Рядом с маркерами фирмы «Молотов», почти семь тысяч за пачку, которая будет нужна в следующем семестре на цветной графике.
– Вам помочь?
Тут же отдергиваю руку от полок, когда со спины ко мне подкрадывается консультант. Хотела хотя бы пощупать вживую чудо-инструменты, но, видимо, не судьба.
– Нет! – вскрикиваю на эмоциях, а потом добавляю чуть тише: – Нет, спасибо, я пока просто смотрю.
Как же жалко это звучит. Просто. Смотрю. Так же, как и «я облизываюсь на ваш товар, но ни черта не куплю, потому что бедна, как церковная мышь». Продавец все равно вежливо мне кивает, хотя все понимает, и без слов удаляется дальше наводить порядок на стенде с рапидографами[21], которые тоже будут нужны мне в феврале. Обязательно, потому что их используют и на ОПГ, и на шрифтах, и на пропедевтике… Но я пока стараюсь не думать об этом: они в конце списка срочно необходимых вещей.
И все же мне приходится удивиться сильнее прежнего, когда в противоположном углу галереи на небольшом постаменте я
