Прописывая правила - Сагара Люкс

Аид — сильный и опытный боец. В прямом столкновении у меня нет шансов на победу. Поэтому я должна действовать хитростью. Я приближаюсь к нему, пока не касаюсь его ног своими.

— Почему, по-твоему?

Опускаю руки ему на плечи и сажусь на него сверху. Футболка приподнимается, обнажая мои бёдра. Между ног пробегает дрожь, когда грубая ткань его джинсов трётся о мои голые ноги. Я краснею, но действую без колебаний. Ласково провожу пальцами по его волосам. Мои соски прижимаются прямо к его груди. Моё дыхание сбилось, а сердце бешено колотится.

Сигналы, которые посылает ему моё тело, безошибочны, но Томас, похоже, их не улавливает.

Он замер, крепко вцепившись руками в подлокотники. Я наклоняюсь к нему и осмеливаюсь на большее. Касаюсь губами мочки его уха, а бёдрами покачиваюсь на нём, начиная прижиматься сильнее.

У меня перехватывает дыхание, когда понимаю, что Томас возбуждён. Костяшки его рук почти белые от того, как сильно он сжимает подлокотники. Я продолжаю прижиматься к нему.

— Ты когда-нибудь думал об этом? — шепчу ему на ухо.

Он скрипит зубами.

— О чём?

Я дёргаю его за волосы одной рукой, заставляя запрокинуть голову, чтобы прикусить его шею. Его дыхание становится прерывистым. Я протягиваю руку к столу за его спиной — к своему пистолету.

— О нас.

Томас едва слышно вздыхает, а затем проводит рукой по моим волосам и собирает их в кулак. Он крепко сжимает их, заставляя посмотреть ему в глаза. Его тонкие губы изогнуты в улыбке, одновременно манящей и пугающей. Большим пальцем свободной руки он поглаживает мой бок, заставляя меня трепетать.

— Я думал о тебе каждую ночь, — признаётся он. Ещё один рывок, и я выгибаю спину. Теперь моя грудь у него перед глазами. Когда он прикасается носом к соскам, я дрожу с головы до ног. — Я представлял тебя во всевозможных позах. Лежащей в постели с широко раздвинутыми ногами, сидящей на мне, и тебя на коленях перед моим креслом, обнажённой и мокрой, готовой выполнить любое моё требование...

У меня вырывается отчаянный всхлип, когда он крепко сжимает моё бедро. Его большой палец нежно скользит по внутренней части бедра, описывая круги и поднимаясь всё выше к самому чувствительному месту.

— Нет смысла ходить вокруг да около, Александра. — Его язык скользит не только по букве «р», но и по моей коже. — Если бы я оказался в твоей комнате или в твоей постели, ты бы не смогла устоять.

Наконец мне удаётся схватить пистолет.

Я сжимаю его, судорожно.

— Если ты так уверен, почему не сделал этого?

Когда он смотрит на меня, его взгляд ледяной.

Непроницаемый.

— Потому что нет никакого «мы». Ты федеральный агент, а я — преступник. И независимо от наших желаний, только один из нас покинет эту комнату живым.

«И это не ты».

Моя рука дёргается. Я направляю ствол пистолета ему под подбородок. Угрожая, вдавливаю сильнее.

— Руки вверх.

Вместо этого он поворачивает кисть руки и кладёт ладонь на мою обнажённую промежность. Он едва ощутимо поглаживает меня между ног, а затем вводит палец внутрь.

Мой голос становится хриплым.

— Томас...

— Это так же хорошо, как и неправильно, верно?

Это на самом деле так, поэтому я и заряжаю пистолет.

— Даю тебе десять секунд.

Он прижимает большой палец к моему чувствительному центру, затем вводит ещё один палец и начинает ритмично двигать рукой.

— Для того чтобы ты кончила, мне хватит и пяти.

Моё тело мгновенно охватывает жар. Его руки не перестают двигаться, грозя лишить меня чувств. Я ненавижу стон, который вырывается у меня, когда поднимаюсь на ноги, но ещё больше я ненавижу его ухмылку, когда он смотрит на мои влажные бёдра и тяжело вздымающуюся грудь.

— Руки вверх, — повторяю я.

Наконец он поднимает руки, но не для того, чтобы сдаться. Он подносит ко рту пальцы, которые были во мне. Смакует их языком, не отрывая от меня взгляда.

— Пять секунд, Александра.

Этот ублюдок ведёт обратный отсчёт для меня.

Встаёт на ноги.

— Три.

Шаг вперёд, а я отступаю.

— Две.

Мне приходится остановиться, когда мои ноги ударяются о второй стол, который я не заметила.

— Одна.

Он набрасывается на меня, и я целюсь ему в ноги. Взвожу курок до конца, но выстрел не происходит. У меня перехватывает дыхание, когда его тело врезается в моё и поднимает меня на стол. Пистолет падает на пол. Через мгновение я оказываюсь лежащей на спине, а его руки обхватывают моё горло.

Его хватка сильная, но не слишком жёсткая.

Томас не пытается меня задушить, но я всё равно задыхаюсь. Его бёдра прижимаются к моим. Он возбуждён.

Я тоже, чёрт возьми.

Поэтому, вместо того чтобы оттолкнуть, я обхватываю его ногами за талию и притягиваю к себе. Звук, сорвавшийся с его губ, заставляет меня вздрогнуть с головы до ног, потому что это не стон похоти.

Это гнев.

ГЛАВА 22

ТОМАС

«Отпусти её».

На протяжении тринадцати лет я только и делаю, что повторяю про себя эти два простых слова. Я знаю их как свои пять пальцев, но сейчас они звучат по-другому, потому что предназначены не для Ханны.

С трудом удерживая Александру прижатой к столу, слышу их снова. Вполголоса.

«Отпусти её».

Я их не слушаю.

Бл*дь, я никогда этого не делаю.

Несмотря на то что запер воспоминания о Ханне в пустой могиле, я так и не смог оставить её в прошлом. Хотя старался не думать об Александре, я обнаружил, что постоянно возвращаюсь к ней.

Гонялся за ней.

«Похитил».

Обхватив руками её горло, приказываю ей сдаться и выгнуться. Я делаю это глазами, так как настолько возбуждён, что не могу даже говорить. Но вместо того чтобы подчиниться, она обхватывает мои бёдра ногами и притягивает к себе — к своему лону.

Непристойный крик срывается c моих губ. Во рту всё ещё ощущается её вкус, на кончике языка — её имя. Ненавижу, что она такая. Ненавижу, что она здесь, но ещё больше ненавижу безумный, яростный гнев, который разливается по моим венам, отравляя кровь и лишая всякого контроля.

Стиснув зубы, набрасываюсь на неё.

— Ты стреляла в меня.

Её глаза едва заметно расширились, как бы удивляясь.

Уголок моего рта приподнимается.

— Ты всерьёз полагала,