Преследуй меня - Бьянка Коул
Таш берет стакан, который я ей предлагаю, но выражение ее лица остается скептическим. — Как скажешь. Но помни, что я тебе всегда говорю...
— Ты не можешь врать болтушке, — заканчиваю я за нее, выдавив небольшой искренний смешок. — Я знаю, знаю.
Она устраивается на диване, похлопывая по месту рядом с собой. — Ну, что бы это ни было, нет ничего такого, чему не могли бы помочь хороший фильм и вино, верно?
Я опускаюсь рядом с ней, благодарная за ее присутствие, даже если не могу сказать ей правду. Пока нет. Не тогда, когда я все еще пытаюсь переварить это сама.
Я глубже зарываюсь в подушки дивана, притворяясь, что смотрю романтическую комедию, которую выбрала Таш. На экране пара, исполняющая главную роль, делится своим первым поцелуем, но я могу думать только о руках Николая на моем теле прошлой ночью — о тех же руках, которые, должно быть, установили камеры и вторглись в мое святилище.
У меня мурашки по коже. Сколько раз он наблюдал за мной? Пока одеваюсь, танцую по кухне во время готовки, плачу из-за неудачного дня на работе? Все те интимные моменты, которые, как я думала, были только моими.
Вино становится кислым у меня во рту. Прошлой ночью я отдала ему все — свое тело, свое доверие. И все это время он наблюдал за мной, как какой-то извращенный вуайерист.
— Земля вызывает Софию? — Рука Таш танцует перед моими глазами. — Ты не слышала ни слова из того, что я сказала.
— Извини, просто... — Мой телефон жужжит у бедра, на экране высвечивается имя Николая.
Думаю о тебе, малышка. До сих пор ощущаю твой вкус на языке.
Мои пальцы сжимают телефон. От этих слов меня тошнит. Я хочу швырнуть чем-нибудь. Как смеет Николай вести себя со мной так интимно, тайно шпионя за мной?
Далее следует другой текст.
Когда я смогу увидеть тебя снова?
Телефон выскальзывает из моих внезапно онемевших пальцев. Жар заливает мое лицо — на этот раз не от желания, а от чистой ярости.
— София? — Обеспокоенный голос Таш едва слышен. — Ты выглядишь так, словно собираешься кого-то убить.
Если бы только она знала, насколько была права. Я хочу ворваться в пентхаус Николая и встретиться с ним лицом к лицу. Потребовать ответов. Но холодный расчет за этими камерами останавливает меня. Это не просто желание или контроль — это нечто более темное.
Мой телефон снова жужжит. Я не смотрю на него. Не могу на это смотреть. Каждое сообщение ощущается как очередное нарушение, еще одно напоминание о том, что человек, которому, как я думала, я могла доверять, на самом деле хищник. Опасный.
Глава 19
НИКОЛАЙ
Я меряю шагами свой офис, каждый мускул напряжен от ярости. Экран, показывающий квартиру Софии, издевается надо мной внутренней стороной ящика, куда были засунуты мои камеры. Моя малышка догадалась об этом, как я и предполагал. Она слишком умна, чтобы не связать все воедино.
Мой телефон молчит. Ни звонков, ни сообщений. Пустота от ее отсутствия сжимает мне грудь.
— У тебя будет дырка в ковре, — говорит Дмитрий с порога.
Я пронзаю брата убийственным взглядом. — Тебе что-то нужно?
— Итальянцы...
— Ты более чем способен справиться с этим без меня. — Я снова проверяю свой телефон. Ничего.
Воспоминание о ней подо мной, доверчивой и открытой, преследует каждое мгновение. Одна идеальная ночь, прежде чем все рухнуло. Желание пойти в ее галерею, заставить ее посмотреть мне в лицо, пульсирует в моих венах.
Но София не какая-то обычная сотрудница, которую я могу запугать, чтобы заставить подчиниться. Она требует... утонченности. СТРАТЕГИИ.
— Ты одержим, — говорит Дмитрий.
— Убирайся.
Он задерживается в дверях. — Николай...
— Сейчас. — Лед покрывает каждый слог.
Дверь со щелчком закрывается за ним. Я открываю свой телефон, вытаскивая последнее изображение с камер, где она мирно свернулась калачиком на диване, прежде чем она обнаружила мое предательство.
Ярость нарастает снова, но на этот раз она направлена на меня за то, что я просчитался и позволил ей заставить меня потерять контроль. Моя рука сжимает телефон так крепко, что корпус скрипит.
Мне следовало подождать. Следовало привязать ее к себе покрепче. Теперь она убежит, попытается спрятаться. Но она не понимает — она уже моя. Была с того самого момента, как я увидел ее.
Я снова набираю ее номер, пальцы зависают над клавишами. Но что я могу сказать? Извинения ничего не значат, когда ты так грубо нарушил чью-то частную жизнь. И я сожалею не о том, что присматривал за ней, защищал ее, а только о том, что потерял ее.
Телефон с грохотом падает на мой стол. Мне нужно составить план. София слишком дорога мне, чтобы рисковать необдуманными действиями.
Резкий стук прерывает мои мрачные мысли. — Войдите.
Входит Вадим, сжимая в руке потертый конверт из манильской бумаги. Его лицо серьезно. — Сэр, мы нашли их. Запечатанные записи об усыновлении.
Мой пульс учащается, когда я выхватываю папку из его рук. Когда я раскладываю ее содержимое по столу, бумага кажется тяжелой от секретов.
София Кастеллано.
У меня перехватывает дыхание. Не Хенли… Кастеллано. Название сверкает на странице, как бренд.
Свидетельство о рождении. Рим, Италия. Мать: Мария Елена Романо. Отец...
— Черт. — Проклятие вырывается прежде, чем я успеваю его остановить. Антонио Кастеллано. Глава одной из самых могущественных криминальных семей Италии.
Образы проносятся у меня в голове — то, как она двигается, ее естественная грация, те боевые навыки, которые она продемонстрировала. Детали встают на свои места с тошнотворной четкостью.
В документах подробно описывается безумный переезд в Америку, когда ей было шесть. Законная жена Кастеллано обнаружила его любовницу и пригрозила все разоблачить. Софию тайно вывезли из Италии и поместили к Хенли, чтобы защитить мать и ребенка.
Мои пальцы прослеживают ее настоящее имя при рождении. Она понятия не имеет, кто она на самом деле. Кто ее отец или что в ее жилах течет сила.
— Это еще не все, сэр. — Вадим протягивает мне другой документ. — Ее мать погибла в автомобильной аварии через два месяца после удочерения Софии. Причастность жены подозревалась, но так и не была доказана.
Гнев, нарастающий во мне, угрожает взорваться. Моя София, оторванная от всего, что она должна была знать, спрятана в Бостоне, ее истинное наследие погребено под ложью.
Фрагменты встают на свои места с жестокой четкостью. Смерть
