Сдавайся, это любовь… - Евсения Медведева
Тот вечер запомнился всем посетителям, сначала эти горячие конкурсы в стиле 90-х, потом какая-то эпическая драка из-за двух придурков, не поделивших пьяных баб. Наверное, поэтому никто и не обратил внимания на наше похищение. А иначе это никак не назвать! Ну, не могли мы с Никой отправиться добровольно хрен знает с кем! Не могли! Следовательно, нас оттуда вынесли.
Стоп! А как я тогда оказалась у Чибисова?
– Ууу… – я взвыла и уронила голову на горяченный руль. Ну почему всё опять сводится к нему? Почему? – Гадкий! Подлый! Отвратительный! Ну, погоди, капитан, я тебе отомщу!
У меня была одна единственная зацепка – камеры. Но их опустошила полиция на следующий день после дебоша.
Нет видео – нет фактов. Нет фактов – слушай жалобное завывание Ветра.
Я улыбнулась внезапной метафоре и вырулила с парковки, потому что торчать здесь все равно было бессмысленно. Чтобы хоть как-то порадовать поникшую подругу, я заехала в кондитерскую. И оказалась права, как только дверь её квартиры распахнулась, Ника сграбастала коробку с «Наполеоном» и убежала на кухню.
– Я уже устала вспоминать. Мои мысли скрипучими шестерёночками крутятся-крутятся, визжат, орут, а толку – ноль! Люсенька, скажи, что ты всё-всё вспомнила! – Ветер металась по кухне, бесцельно переставляя кофейные чашки с места на место.
– Нет, но нам надо собрать этот пазл, дорогая. В бар мы пришли вместе. Так? Так. Затем Мишель внезапно тронулась головой и ползком покинула бар, а следом за ней рванул Керезь, так?
– Ага.
– Дальше я пошла к шефу, а по пути познакомилась с теми красавчиками, – я нарочно умолчала и про ссору с Зориным, и про Чибисова, что так вовремя пришел на выручку. Потом расскажу, у неё и так глаза на мокром месте от беспокойства.
– А Чибисов откуда взялся? – Я настолько увлеклась, закидывая в рот одну шоколадную конфету за другой, что упустила момент, когда Ника напряглась и впилась в меня своим фирменным пытливым взглядом.
– А я не хотела со Спиренковым в конкурсе участвовать, поэтому и вытянула из зала Чибисова, – я чуть не подавилась конфетой от внезапного напора Ники. Ох и завралась я… По самую маковку.
– Так вы знакомы? – подруга явно забыла ту ночь в баре, когда я превратилась в воинственную метательницу бутылок.
– Нет, Ветер, я первому попавшемуся дала себя помацать! – мои щёки вспыхнули от дикого смущения. Но по факту я сказала правду. Он ещё тогда, мерзавец этакий, всю меня облапал. И не только облапал… Блин! Стыд? Ты где? Но в этом-то и дело, что мне совершенно не было стыдно. Поэтому вместо правды я продолжила врать своей лучшей подружане. – Виделись в прокуратуре. Два раза…
Повисшую тишину взорвал наш с ней смех. Эх… Девочкам всегда нужно или посмеяться над бедой, или от всей души поплакать. Мы выбрали смеяться. Обнялись и гоготали во всё горло, лавируя по тонкой грани слёз. Не контролировали громкость, выплёскивая всё напряжение, в плену которого находились все эти дни.
– Ох и приличная же ты женщина, Люся!
– И не говори, – я стёрла слёзы и достала из сумки свой исписанный ежедневник. – Значит так, я была в баре и попросила посмотреть видео с камер.
– Ой! Точно! Какая же ты умная!
– Умная-то умная, вот только записи там обрываются ровно на том моменте, когда мы пересели с теми мужиками от барной стойки за столик. Лиц их не было видно, они словно специально маячили спинами. Странно, да? – грызла колпачок ручки и напряженно смотрела в аккуратно воссозданную картинку на странице ежедневника. – С виду всё было так прилично. Ели, пили… Пили, ели… А потом бах… Тот, что с татуировкой на руке, разливает по столу бокал вина, и запись обрывается.
– Это ещё почему?
– А потому что мы пропустили всё самое интересное, Ник. Оказывается, что в том баре произошла какая-то эпичная драка. Двое мудаков отлупили какую-то компанию, представляешь? Ну, а там, где одна драка, там и массовый беспорядок. Кстати, бар до сих пор закрыт на ремонт, поэтому лучше бы вы с Донием сожгли его своими шалостями, дали бы шанс на страховку бедному владельцу, – горько вздохнула я, показывая подруге фото когда-то шикарного бара. – И это в приличном месте, Ник. Что за придурки устроили там погром? Но этого мы не узнаем, собственно, как и имена парней, с которыми познакомились. Кстати, а ты не помнишь, как их зовут?
– Не-а, – отмахнулась она, сморщив нос. Согласна… Мне их тоже даже вспоминать не хочется. – А коллеги? Люсь, это же был благотворительный вечер вашей конторы! Ну не мог же никто не видеть, как нас с тобой похитили?
– Ника, к тому времени из трезвых там остались только официанты. Кого спрашивать-то? У нас пол-офиса с фингалами, как после Куликовской битвы, – я выругалась и, перечеркнув обведенную фамилию Чибисова, захлопнула ежедневник. А нечего на меня смотреть даже со страниц блокнота. И так в голове каша.
– А Шкапчик? Ну, тот охранник на входе, помнишь? Ты еще к нему подкатывала!
– Ничего я не подкатывала! – возмутилась я. – Да и обиделся он за Чибисова… Не понравилось Шкапчику, что я в конкурсе участвовала, даже помочь с видеозаписями отказался. Пришлось искать телефон владельца этого когда-то шикарного заведения.
– Точно! Ты же говорила, что Чибисов этот – мент? Так пусть поможет? А давай ему заявление напишем? Позвони ему!
– Не буду, – я закрыла лицо руками, понимая, куда клонит Ника.
– Стоп! – Ника замерла в неестественной позе, а после вцепилась мне ногтями в руку. – Ты что, у Чибисова проснулась, гадюка такая?
– А почему это я гадюка? Я хотя бы знаю своего маньяка в лицо, а ты вообще проснулась хрен знает где!
– Точно… – захныкала Ника, скатываясь прямо на пол. Поджала ноги, обняла колени и вновь горько расплакалась. – Мила, мне страшно.
– Не реви, Ветерок, – я опустилась рядом, обняла и зарылась мордочкой в её волосах. – Зато у тебя появился защитник. Лев он или кто?
– Мила, ты сама-то веришь в то, что говоришь? Лёва – великий пофигист и бабник! Он же ни одной юбки не пропустит.
– Это да… Но ещё несколько дней назад я была уверена, что он яйца свои сам почесать не может, не то что прекратить потоп. А тут бах… Шкатулочка-то с сюрпризиком оказалась.
– Это точно…
– Ну? А теперь скажи, что Лёвушка хороший? – я заговорщицки заиграла
