Эффект бывшего парня - Карла Соренсен
Как только мы оказались в лифте, я попыталась выпутаться
— На какой этаж? — спросил он, крепче обхватив меня за бедра.
— Не могу вспомнить, — ответила ему. — Кровь прилила к голове.
Мэтью вздохнул, поворачивая меня к панели. Я нажала на четверку, и лифт устремился вверх.
Признаюсь, я уже порядком подзабыла всю эту историю со свиданиями, но чего можно было ожидать, когда мы оба под кайфом, уже немного сплетались языками, а он нес вас на плече в вашу квартиру?
Мне? Я порадовалась что надела комплект симпатичного лифчика и трусиков.
На четвертом этаже прозвенел звонок, и я хлопнула его по спине.
— Серьезно, я могу ходить, ты, большая обезьяна.
Когда Мэтью поставил меня на ноги, коридор опасно закружился, и я обнаружила, что сжимаю его бицепсы, ожидая, пока голова придет в норму.
Затем я сжала его, чувствуя, как перекатываются напряженные мышцы под моими пальцами. Такой большой.
Я открыла глаза, и мои руки заскользили по бицепсам и рельефным грудным мышцам. Улыбка Мэтью исчезла, а лицо стало напряженным.
Его рука потянулась к моему лицу, чтобы убрать волосы со лба.
— Ты скажешь мне, что будет дальше, Худышка.
Я закрыла глаза, услышав свое прозвище, которое внезапно показалось мне драгоценным, тайным и нашим общим. Да, в нашей крови было много алкоголя, возможно, ровно столько, чтобы мы не сомневались в том, что происходит между нами.
Все, что знала, это то, что я хотела его. И если это была единственная ночь, когда я заполучила его, то я не хотела упускать ее.
Рука соскользнула с его груди к серебряной пряжке ремня, и я сжала пальцами твердый металл.
Я направилась к своей квартире, засунув руку за ремень, и, возможно, я задевала часть невероятной твердости под ним.
Ладно, хорошо. Это было нарочно. Но, услышав резкий вдох Мэтью, улыбнулась.
Я возилась с ключом, когда он зарылся носом в мои волосы, обнял меня за бедра и притянул к себе.
Прежде чем впустить нас внутрь, я повернулась и прижалась спиной к двери, глядя на него широко раскрытыми глазами и с сердцем, которое он, вероятно, мог бы разбить неправильными словами.
— Если ты не хочешь заходить, — тихо произнесла, — тебе нужно сказать это сейчас. Я не буду злиться и не буду держать на тебя зла.
Мэтью поднял руку, чтобы обхватить меня сзади за шею, затем наклонился и запечатлел глубокий испытующий поцелуй на моих жаждущих губах. Я вдруг обнаружила, что привстаю на цыпочки, чтобы получить от него еще, еще, еще; мои руки были не в состоянии прикоснуться к тому, чего я хотела.
Его кожа на моей.
Чувствовать его тяжесть на своем теле.
Узнать, каков он на вкус в тех местах, которые не видит мир.
Это было то, чего я хотела.
И я затаила дыхание, ожидая его ответа, чтобы понять, чувствует ли он то же самое.
Мэтью отстранился и посмотрел мне в глаза.
— Я хочу войти.
Мои губы растянулись в довольной улыбке.
— Хороший ответ.
Я повернула ручку за своей спиной. Мы развернулись, моя квартира превратилась в размытое пятно. Мэтью наклонился и поднял меня, на этот раз прижимая к внутренней стороне двери. Мои ноги подогнулись от силы его рук, и я обхватила его узкие бедра.
Мэтью был таким сильным. С таким же усилием, с каким я открыла дверь, он прижал меня к твердому дереву, а его язык переплелся с моим. Я провела руками по его груди, чувствуя, как колотится его сердце под моей ладонью.
В его объятиях, с его руками на мне и его губами, скользящими по моим, я чувствовала, как удовольствие медленно нарастает, покрывая каждый дюйм моего тела. Это превратило меня в извивающуюся стонущую массу костей, крови и кожи. Существо, которому нужно больше.
Больше его кожи. Губ. Рук. Его тела.
Я оттолкнула его и сделала глубокий вдох. Губы Мэтью были красными от моих поцелуев, и я почувствовала, как улыбка расползается по моему раскрасневшемуся лицу.
— Что? — спросил он, задыхаясь так же, как и я.
— Спальня. Кровать.
— Правильно.
Он выпрямился и пошел по единственному коридору в моей маленькой квартире. Одна рука крепко лежала на моей заднице, а другая скользила по спине, пока он легко нес меня.
— Милое местечко.
Я прикусила кончик языка, улыбаясь ему, и его глаза с жаром проследили за моим движением.
— Ты даже не смотришь.
— Я знаю.
Моя комната была в основном погружена в тень, и я на мгновение задумалась, а не попросить ли Мэтью подождать, чтобы я могла включить свет.
Мне не нужны были тени. Я не просто хотела увидеть его шедевральное тело. Мне нужны были яркие краски. Я хотела знать, как выглядят мои руки на фоне его кожи в мельчайших деталях.
И где-то в глубине души, в самой тщеславной, самой эгоистичной части меня, я хотела, чтобы Мэтью желал того же. Хотела, чтобы он смотрел на меня сверху вниз, двигаясь между моих ног, и видел каждый дюйм меня.
Когда он остановился и потянулся за спину, одним коротким движением озарив комнату резким красивым светом, я задалась вопросом, не произнесла ли это вслух.
Однако это было невозможно, потому что мои губы были заняты облизыванием, посасыванием, поцелуями твердого, как гранит, подбородка.
— Я хочу видеть тебя, — прошептал он, касаясь моей кожи, и я задрожала, хотя его жар был практически обжигающим. — Хочу увидеть гораздо больше.
Мэтью бросил меня на кровать, и я засмеялась, подпрыгивая. Его ответная улыбка была милой и мальчишеской, и это заставило сердце перевернуться в груди. Он уставился на мой улыбающийся рот, и с хищной улыбкой снял рубашку и бросил ее на пол.
— Я могла бы смотреть на это каждый божий день, и мне бы никогда не наскучило, — сказала я и прижала ладонь ко рту.
Рука Мэтью замерла на пряжке ремня.
Его зубы сверкнули белизной, когда он засмеялся, и эти массивные руки снова принялись за ремень. Хороший мальчик.
Я прищурилась, не желая быть единственной, кто вызывает хаос большим количеством обнаженной кожи. Села, сбросила обувь и медленно встала на колени на кровати.
Руки Мэтью замерли на молнии, когда я скрестила руки на груди и медленно стянула блузку через голову.
Его кадык медленно дернулся, и он с трудом сглотнул. Его глаза горели, не отрываясь от обнаженного
