Меняя формат Судьбы - Татьяна Александровна Алюшина

– Ну а что? – усмехнувшись, так же тихо ответил Саныч, чуть склонившись к ней, чтобы дети не услышали. – Почти уже, можно сказать. А обозначить своё первенство, как мужчины, и посоревноваться парень обязан был, – поддержал он Павлика. – Это ж святое дело для мальчишки – инстинкт чистейший и незамутнённый.

– Да кто ж спорит: святое, а то, как же! – согласилась Дарья, еле сдерживая смех. – Посоревноваться – это мы любим-уважаем. В садике вон всех мальчишек победил: выше всех описал своей струёй стену в туалете.

– Ну вот, правильный пацан! – сдерживаясь, чтобы не засмеяться в голос, порадовался Вольский.

– Марусенька, иди скажи тёте Глаше, чтобы она самовар ставила. Как раз поспеет к тому, как гости спустятся, – сказал девочке дед.

– Хорошо, – кивнула Маруся и, стрельнув любопытными глазюшками-бусинками на Павлика, резво развернулась и убежала шустренькой, деловитой белочкой.

– А нам на второй этаж, дамы, – указал Дмитрий Егорович на солидную, широкую деревянную лестницу, расположенную у стены, рядом со входом в гостиную, и стал первым подниматься по ступеням. – Мы отвели вам большую спальню, она единственная в доме со своим отдельным санузлом и ванной. Надеюсь, вам там удобно будет. Правда, отопление мы в ней только включили. Поскольку в ней никто сейчас не живёт, она и не отапливалась, но за пару часов прогреется.

И так за объяснениями он и провёл женщин, Павлика и замыкавшего их процессию Александра в большую уютную комнату с огромной двухспальной кроватью.

– Для Павлуши мы принесём кресло-кровать, – поставив на пол рюкзаки, которые принёс с собой, и показывая, где что находится в отведённых гостям «апартаментах», объяснил Дмитрий Егорович. – Ну, вы осматривайтесь, разбирайтесь, что и как, и спускайтесь вниз. Чаю горячего попьёте, самовар поспеет минут через десять. Надо вам согреться.

– Чаю – это очень хорошо, Дмитрий Егорович, – приняла с благодарностью его предложение Лидия Григорьевна и попросила: – Может, вы возьмёте Павлика с собой, покажете ему, как кочегарят самовар? Он никогда не видел такого.

– Павел, пойдёшь со мной? – спросил Егорыч, тут же смекнув, что женщинам надо остаться вдвоём. – Поможешь Марусе шишки в самовар закидывать.

– Шишки-и-и? – подивился Павлуша и сразу же согласился: – Пойду.

– Ну тогда мы ждём вас внизу, в столовой, – кивнул понимающе женщинам Дмитрий Егорыч.

И, пропустив выбежавшего впереди него Павлушу и Вольского, пристроившего рюкзак Дарьи рядышком с двумя остальными на полу, кивнувшего дамам и последовавшего за мальчиком в коридор, Дмитрий Егорович, одарив Дарью и Лидию Григорьевну подбадривающей улыбкой, вышел из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.

Лидия Григорьевна, грузно-устало опустившись на край кровати, словно с уходом мужчин из неё стержень вытащили, на котором она и держалась всё это время, потёрла ладонью лоб, протяжно-тяжело вздохнула, выдохнула, посмотрела на дочь и спросила:

– Что там случилось в овраге?

– Мы нашли труп, – ответила Дарья и следом за мамой, так же тяжко вздохнув, прибавила той ещё поводов для переживания: – И это был не просто труп, мам, это та самая Евгения Артаковна, хозяйка «Жемчужины». – И добавила зачем-то: – Мёртвая.

Сопроводив женщин и махнув Егорычу, Саня зашёл в комнату, расположенную здесь же на втором этаже, которую занял на время своего гостевания у Дмитрия Егоровича, но гораздо более скромную, чем та, в которую определили Дарью и её родных.

«Большая спальня», как называл гостевую с санузлом и душем Егорыч, была задумана им ещё с момента идеи и проектирования самого дома для дочерей с их мужьями. Но, как обычно бывает, идея отличная и воплощение замечательное, а вот такие «явления», как приезд дочерей с семействами в дом отца, были случаями редкими и не постоянными в силу разных житейских обстоятельств, потому-то комната, как правило, пустовала и стояла закрытой.

Ладно, – подивился своим отвлечённым мыслям Вольский, что это он пустился в размышления на тему отцовских стараний и их невостребованности у детей. Ему бы побыстрей переодеться – изгваздался весь, по тому оврагу ползая, да и промок он основательно: куртка, положим, почти устояла перед стихией, а вот брюки спереди насквозь промочило, да и кроссы воды насобирали так, что хлюпали вместе с грязной жижей, попавшей внутрь.

Поэтому, прихватив с собой одежду и чистое бельё, Саныч спешным порядком отправился в душ на первом этаже.

Стоя под горячими струями и с удовольствием ощущая, как вместе с холодом уходит из тела и напряжение, вдруг вспомнил, как удивился, когда увидел девушку, выходившую ему навстречу из сумеречной глубины остановки.

Удивился и… и обрадовался, даже не так: «обрадовался» не точное определение того чувства, которое окатило его, словно лёгкой волной, оно было иное и, пожалуй, большей наполненности красками, ощущениями, чем простая радость – что-то тёплое и одновременно будоражащее, какая-то азартная искра и…

– И фиг его знает, что ещё, – посмеялся над своими потугами красочно описать эмоции, которые испытал в тот момент, Вольский.

Быстро выбравшись из душа, хорошенько растерев себя полотенцем и одевшись, он отправился искать Егорыча, хотел успеть коротко переговорить с ним до того, как гостьи спустятся к чаю.

Нашёл хозяина, стоявшего у большого окна в пол в столовой и разговаривавшего с кем-то по телефону. Дмитрий Егорович, заметив Саню, махнул тому рукой – мол, сейчас, секунду – и, быстро закруглив разговор и попрощавшись с собеседником, нажал отбой, развернулся к Вольскому и спросил:

– Ну что, Сань, подробности про труп какие добавишь? – И пояснил: – Из тех, что не успел по телефону сказать.

– Только одну, – кивнул Вольский. – Женщину опознала Дарья, и я уверен, что она не ошиблась. Это Евгения Рыкова.

– Понятно-о-о, – протянул, принимая информацию, Дмитрий Егорович и, качнув недовольно головой, посмотрел со значением на Вольского. – Хреново это, Саня. – И повторил: – Очень хреново. Ладно, послушаем, что следователь скажет, когда приедет вас опрашивать.

– А они уже выехали на труп? – удивился Александр.

– Да, уже на месте, – подтвердил Егорыч. – Кузьмин отзвонился, предупредил, что следователь приедет, вас под протокол порасспросит, как свидетелей.

– Ага, – усмехнулся Саня, – если ураган ему позволит это сделать. Видел же, что там творится, и закручивается всё круче.

– И это он пока только разминается, а ночью жесть начнётся, это точно, – покивал, соглашаясь, Волков.

– Кстати, – хохотнул Вольский, – прикинь, дядь Мить, Дарья – это ведь та девушка, которую вчера спас от кабана бампер моего джипаря.

– Да ладно! – подивился весело Егорыч. – Ну ты гляди, как бывает!

– Вот и я прифигел немного, когда её увидел.

– Ладно, давай уже за стол налаживаться, чаю попьём и перекусим, – предложил хозяин дома. – Вон, слышишь, гостьи наши подходят.

Гостьи и правда приближались к столовой, о чём-то негромко переговариваясь.

– Здравствуйте ещё раз, – поздоровалась Дарья,