Брат моего парня - Виктория Вашингтон
— Садись, — сказал он. Не вопрос. Приказ.
Я остановилась, держа папку под легкой курткой, чтобы хоть немного спасти документы.
— Нет, — ответила я так же спокойно. — Сама дойду.
Он скользнул взглядом по мне — от мокрых рукавов до туфель, в которые уже хлюпала вода — и у него едва заметно дрогнула бровь. Даже не удивление — скорее… раздражение.
— Ты промокла до костей, — сказал он. — Сядь.
— Я справлюсь.
— Ты не справляешься, — отрезал он.
Раздражение в его голосе нарастало, но не громко — наоборот, тон становился ровнее, опаснее. Тот самый, который давал понять: вот сейчас он перестанет уговаривать.
— Мне недалеко идти, — сказала я.
Я сделала шаг вперёд, намереваясь просто уйти, но машина тронулась вместе со мной и перегородила дорогу. Чётко. Аккуратно. Так, что я почти упёрлась ладонями в капот.
Я подняла глаза — и встретилась с его взглядом через лобовое стекло.
Он не моргал.
Машина стояла, как страж, и я — мокрая, раздражённая, но всё ещё пытающаяся держаться — чувствовала, как внутри поднимается злость.
Стекло снова опустилось.
— Сядь в машину, Рэн.
— Ты слышал, что я сказала, — я выпрямилась. — У меня есть ноги.
Он чуть наклонился вперёд, опираясь локтем на руль. Ливень шёл таким плотным полотном, что его голос звучал почти интимно — будто мы действительно были только вдвоём.
— Мне плевать на твои ноги. Садись, — повторил он. Уже иначе. Жёстче. — Или я выйду, открою дверь сам и посажу тебя.
Я почувствовала, как скулы у меня напряглись. Коул не шутил.
Он не кричал, не давил физически — но тон его был таким, как будто весь мир уже принял решение за меня.
Я молчала пару секунд, капли дождя на моей коже стали ледяными, папка могла вот-вот промокнуть.
И меня выбесило — до боли — что он прав. Как бы я к нему не относилась, сейчас это был самый подходящий вариант. До остановки пешком идти минут пятнадцать, а я уже и так мокрющая.
Сжав губы, я дёрнула дверцу. Мгновение — и я оказалась внутри, на кожаном сиденье, дрожа от холода и злости одновременно.
Дверь закрылась — отрезав шум ливня, оставив только его запах и тишину.
Он взглянул на меня краем глаза.
— Упрямая, как всегда, — сказал он. — Но хотя бы не совсем глупая.
Я повернулась к нему, но промолчала.
Машина плавно сорвалась с места.
А у меня внутри вновь что-то дернулось — болезненно, слишком знакомо.
Потому что рядом со мной снова сидел человек, которого я должна была ненавидеть.
И которого — несмотря на всё — я никак не могла перестать чувствовать каждой клеточкой тела. — Только мне не к общежитию, — тут же уточнила я. — Если можешь, довези, пожалуйста, к остановке.
13
Салон был тёплым, почти душным после улицы, а я ещё не успела согреться: одежда липла к коже, под коленями скапливалась вода, волосы стекали по плечам тонкими холодными струйками. Я ощущала себя неуютно. Как и в целом от того, что нахожусь рядом с ним, так и от того, что порчу его дорогущий салон. Коул вёл машину уверенно, будто дождь был только фоновым звуком, не влияющим ни на дорогу, ни на него самого.
Несколько секунд он молчал. И эта тишина раздражала сильнее, чем любой его комментарий.
— С какой стати ты вообще вышла под такой ливень? — спросил он наконец, не отрывая взгляда от дороги. — Мозг отключился? Могла переждать в универе.
— Мне нужно было идти, — сказала я ровно, упрямо глядя вперёд.
— Куда? — так же спокойно спросил он.
Слово скользнуло между нами, как скальпель — тонко, почти холодно.
— Неважно.
Он коротко усмехнулся. Даже не усмехнулся — выдохнул воздух так, будто я сказала что-то предсказуемо глупое.
— Очевидно важно, — сказал он. — Иначе ты бы уже вывалила мне в лицо очередную язвительность.
— Коул, — произнесла я сухо, — это не твоё дело.
— Всё, что происходит на моей территории, — моё дело, — сказал он так, будто я должна понять смысл какой-то скрытой фразы. — А ты вышла с кампуса и шла куда-то с документами под дождём. Это уже подозрительно.
Я прижала папку ближе к груди. Она была почти сухой — чудом, скорее всего.
— Серьёзно? Теперь моё передвижение по городу — твоя «территория»?
Он бросил на меня короткий взгляд. Острый, раздражённый, но слишком внимательный.
— Когда ты выглядишь так, будто готова упасть в обморок, — да, это становится моей территорией. У тебя лицо бледнее мела.
Внутри что-то дёрнулось. Не от нежности — от злости на сам факт, что он говорит это так, будто ему действительно не всё равно.
— Я в порядке, — сказала я. — Могу сама добраться куда хочу.
— Я видел, как ты «добираешься», — сказал он тихо. — Без зонта, без нормальной куртки, в туфлях, которые скользят на мокром асфальте. Прекрасная тактика, Рэн. Очень стратегическая. Хочешь сломать ногу? Или просто простудиться до госпитализации?
— Прекрати преувеличивать.
— Я не преувеличиваю, — его голос стал ниже. — Ты промокла насквозь
Я почувствовала, как злость поднимается выше. Но и… что-то ещё. Не хотелось признавать это вслух.
— Мне надо было успеть в одно место, — сказала я осторожно.
Он медленно повернул голову.
— В какое?
Не вопрос. Требование.
Я сжала пальцы на папке. И понимала, что он всё равно не отстанет. Коул не был из тех, кто сдается после первого «нет».
— Это личное, — выдохнула я.
— Прекрасно. Я ведь спрашиваю как посторонний.
— Ты не посторонний. Ты… — я осеклась. Слишком остро. Слишком честно.
Его взгляд на долю секунды стал темнее.
— Я кто, Рэн?
Я отвернулась к окну.
— Неважно.
— Тогда скажи мне, куда ты ехала, — настойчиво повторил он, будто возвращаясь к прежней теме, но не отпуская подповерхностного смысла. — И адрес назови, я тебя отвезу.
Я сжала зубы.
Он продолжал спокойно:
— Кай должен был тебя забрать. Он не приехал. Ты пошла под дождь. С документами. Значит, место важное. Очень.
Я не ответила.
Он бросил взгляд на папку.
— Это не учебники. Не отчёты. Формат другой. Собеседование?
Слова попали точно в цель. Я чуть вздрогнула, хоть и пыталась скрыть.
Его голос стал ледяным:
— Почему ты едешь на собеседование?
Я глубоко вдохнула.
— Кай знает?
— Нет, — сказала я тихо. — Я… собиралась сказать ему сегодня. Когда он приедет. Но он не приехал. И… — я замолчала, кусая губу.
Коул смотрел прямо на дорогу, но каждая его мышца была
