Иди ты... в жёны (СИ) - Кит Тата

Пока искал флягу, обойдя всю территорию и заглянув под каждый кустик, вспотел и устал. В сон клонить начало ещё сильнее.

Бодрости прибавляла только алюминиевая фляга в железной тележке на маленьких жестких колесиках. Пока я катил её до вентиля, она брякала на всю деревню так, что могла бы служить колоколом, который объявляет на всю деревню о пожаре.

Подкатил флягу прямо под кран, торчащий из трубы в середине участка. Открыл крышку, повернул вентиль и долго слушал, как кашляет, чихает и фыркает кран, выдающий воду по чайной ложке.

Через несколько минут он одумался, и когда из трубы вышел весь воздух, пошёл нормальный бодрый поток.

Но просто ждать, когда фляга наполнится, было нереально. Вообще, просто стоять и смотреть было нереально. Мелкие черных мушки лезли в глаза и уши. Их слетелось столько, что мне приходилось махать обеими руками и отбиваться от достаточно болезненных уколов этих мелких тварей.

- Сука! – рыкнул я, когда очередная мелкая дрянь залетела мне в глаз и не собиралась из него выходить даже частями.

- Ты кто, блядь, такой, грёбаный нудист?

От голоса, возникшего внезапно за спиной, я резко обернулся и, щурясь от солнца и мушек, увидел прямо перед носом две дырки.

На меня смотрела двустволка.

Я забыл о палящем солнце и твари, застрявшей у меня в глазу. И очень надеюсь, что взвизгнул от страха сейчас не я, а мужик, который увидел моё грозное лицо и понял, какой я мощный.

- Я… я забор! – произнес я внушительно и твердо.

- Нерусский, что ли? – мужик хмуро на меня глядел. – И что ты здесь забыл, Забор? Любка не предупреждала.

- Я её руководитель.

- Ты, давай, Забор, не придуривайся, да? Не знаешь значения слова, не говори. Руководитель, мля, - усмехнулся мужик, но, к моему облегчению, ружьё опустил. – То, что ты тут руками по воздуху водишь, я уже минут десять наблюдаю. Мошкару никогда не видел раньше, что ли?

- Нет. Откуда?

- Не знаю, - повел мужик плечами, переступив с места на место. – У тебя на родине, что, таких нету?

- Таких? Нету.

- Ты, давай, не передразнивай меня, а нормально отвечай. Ружьё я, как видишь, далеко не убирал. Что здесь делаешь?

- Баню хочу натопить. Авдеева проинструктировала, что и где у неё…

- Подожди. Ты чё, нормально говорить можешь? А чё придуривался?

- Я обделался, а не придуривался. Вы бы ружьё подальше убрали.

- Так это чё, правда, что кто-то Любке забор снёс? Ты, что ли? А я с рыбаки только приехал, мне моя давай рассказывать…

- Так получилось. Из-за гуся.

- Лёнька мой, что ли? Опять сбежал говнюк.

Беглый гусь – экшн по-деревенски.

- Я смотрю, он у вас легенда?

- Ты, это, легенда, у тебя уже переполнилось, - мужик кивнул мне за спину, где из фляги через край текла вода.

Странно, что не у меня из штанов.

- Чёрт! – я быстро закрутил вентиль и закрыл флягу.

- А забор-то нахрена ломал? Не пускала? – ехидно спросил мужик, явно напав на след новой сплетни для всей деревни. – А говорила, что не из-за сердечных дел тут в деревне прячется.

- Да, - зацепился я за это. – Любовь у нас с Любовью. Любит меня так, что совладать с собой не может.

- А ты?

- Что я?

- А ты Любку нашу любишь? Или так - приехал кончик намочить? – при этом мужик слегка приподнял ружьё примерно на уровень моих яиц.

- Люблю. Жить без неё не могу. Поэтому забор и сломал – сильно уж к ней спешил.

- А месяц-то целый где телепался?

- Работал. Я же говорю, что я руководитель.

- Ты, давай, рукоблудитель, не хвастайся. Лёньку моего увидишь, хватай за шею и ко мне. Я здесь живу, - он указал ружьём на соседний дом, который виднелся за черемухой, что широко раскинула свои ветви.

- Неизвестно кто кого ещё за шею поймает, - буркнул я, провожая уходящего мужика взглядом.

Привёз воду в баню, выгрузил по бакам, что были там, и ушёл вновь ломать забор. Теперь уже на дрова для бани.

Куча заноз и ожогов на пальцах, пока я пытался справиться с мелкой металлической печью в бане и наломать под её размеры дров.

Пока ждал, когда закипит в бане вода, прилёг на диван, испорченный кошками. Уже было плевать, так как я сам после всего, что мне пришлось пережить всего за полсуток в этой деревне, вонял ничуть не лучше.

Дотерпел только до того, как в большой кастрюле на печке вода стала чуть горячей.

Пришлось порыться в шкафу у Авдеевой, но так и не найти полотенце. Выдернул простыню, белую в розово-красную полоску, из комплекта постельного белья.

Зато выбор шампуней и гелей для душа у Авдеевой был обширный. Но и здесь я сильно не заморачивался, выбрав два флакона.

Стоило только зайти в баню, как волосы в носу словно опалило горячим воздухом.

Наверное, зря я добавлял в печку дров перед тем, как вернуться сюда вновь.

Как она, вообще, живут в таких условиях?

На улице пекло, в бане – ещё хуже.

Приходилось раздеваться и дышать ртом. Сжимать задницу подгорающую от горячей печки задницу крепче и мыться быстрее.

- Твою мать! – я вывалился из бани, придерживая простыню на бёдрах. – Охренеть! – пытался отдышаться и прийти в себя. После бани, которую можно смело сдавать под крематорий, на улице казалось свежо и прохладно. По кое даже мурашки пробежали.

В розовых тапочках Авдеевой, в которые не помещалась полностью стопа, я двинулся к дому, точно зная, что сейчас завалюсь на кровать без прелюдий и попыток казаться скромным гостем.

Но уже знакомый мне скрип где-то совсем рядом, вынудил напрячься вновь.

Я повернулся на зловещий звук и увидел гуся, который мерзко изогнул шею и, расставив крылья, уже спешил ко мне.

- Отвали по-хорошему, - предупредил я, отступая при этом к дому. – Я же и своего гуся показать могу. У моего-то шея длиннее будет. А тебе нужны эти комплексы, Лёнька?

Похоже, я лишь сильнее разозлил гуся, который бросился в атаку, а я от него в дом, теряя простыню.

Я ехала домой только с одной мыслью – хоть бы Титов не спалил мне баню, дом и участок.

Зря доверила ему баню. Слишком необдуманный поступок с моей стороны.

Что-то я слишком расщедрилась, предложив ему и завтрак, и баню.

Ему было бы достаточно старого алюминиевого тазика с холодной водой для того, чтобы утолить жажду и помыться.

Такси свернуло на мою улицу, я, с замиранием сердца смотрела в сторону дедушкиного участка, надеясь, не увидеть там большого столба дыма и пожарную машину.

И лучше бы я увидела дым, чем бледную задницу Титова, отбивающегося одной моей розовой тапкой от Лёньки, а второй – прикрывающего то, что я когда-нибудь вырву у него с корнем.

- Белочку поймал, что ли? – с неким изумлением хмыкнул водитель такси, паркуясь напротив дома и тоже видя эту картину.

- Гуся, - вздохнула я обреченно. – Подождите минуту, пожалуйста.

Я вышла из машины и, пройдя через дырку в сколоченном криворуким Титовым заборе, с недоумением смотрела на то, как напротив друг друга прискакивали гусь местный и Титов, очень халтурно прикрывающий своего гуся.

Такой себе Мортал Комбат.

- Пошёл! Пошёл отсюда! – рычал Сан Иваныч на шипящего на него гуся, а затем, заметив меня, вдруг метнулся ко мне. – Этот ушлёпок давно просится на суп! – крикнул он и спрятался за моей спиной.

- Лёнька! – крикнула я, махнув руками. – А, ну-ка, успокойся!

Гусь заметно успокоился, тряхнул головой, будто сбросил всю агрессию, и прижал к телу крылья. Вразвалочку пошёл в сторону выхода со двора, отщипывая между делом верхушки попадающейся на его пути травы.

- Как ты это сделала? – недоумевающе поинтересовался Титов. Тяжело дыша за моей спиной.

- Легко, как видишь.

- А почему он меня не слушал? Я же так же кричу и машу.

- Червем твоим, наверное, хотел полакомиться. А ты не делишься, - я старалась на смотреть в его сторону, потому что глаза сами собой опускались туда, где мне хотелось ещё немного сдвинуть тапку в сторону. – И какого чёрта ты голый бегаешь с гусем по участку, да ещё с моими тапочками?