Я наблюдал за тобой - Стейси Рум

– Ты такой мудрый. Хотела бы и я быть такой.

Он убрал правую руку с руля и крепко сжал мою ладонь.

Первый крупный город встретился на нашем пути, когда на улице уже смеркалось. Он гудел, шумел, сверкал своими огнями. Мы решили, что было бы ошибкой не остановиться в нем хотя бы на часок, ведь ни Герман, ни я никогда не бывали здесь прежде.

Мы припарковались недалеко от городской набережной. Огромный светящийся мост соединял два берега крупной реки. По улочкам куда-то спешили люди. Сверкали гирлянды на окнах кафешек и ресторанчиков. Нами было принято обоюдное решение поужинать в одном из них: печёная картошка, которую мы захватили из дома, уже давно переварилась в наших желудках, и голод снова давал о себе знать. Из всего множества выбрали итальянский. Нам обоим была близка кухня этой страны: пицца, паста…разве могло человечество придумать что-то более вкусное?

В уютном ресторанчике не было почти не души. В предновогодней суете люди спешили доделать дела уходящего года, приготовить что-то вкусное к столу, нарезать салаты. Им было не до ресторанов, поэтому в помещении мы вновь были почти одни.

– Мы закрываемся через полтора часа, – учтиво напомнил официант с тёмными усами и волосами, собранными в хвост. На вид – типичный итальянец.

– Нам понадобится меньше времени, чтобы съесть наш ужин, – заверил его Герман.

Вдоволь насытившись блюдами итальянской кухни, мы решили немного прогуляться по набережной. Где-то вдалеке светилась карусель, почти у каждого магазина или кафе стояла украшенная ёлка. Наверное, сейчас, в эту минуту меня впервые посетило то самое пресловутое новогоднее настроение. За всеми хлопотами, учебными делами и сессией, которую нам на удивление решили устроить до Нового года, я совсем не заметила, как декабрь подошёл к концу.

Глава 28

ДАША

Когда мы покидали этот прекрасный город, за рулём минивэна «Ниссан» сидела я. В наших планах было встретить Новый год в мотеле, который находился за несколько сотен километров отсюда. По расчётам, которые Герман произвёл, пока мы ждали ужин, мы должны были успеть доехать до туда примерно к половине двенадцатого – за полчаса до наступления Нового года. Но с каждой минутой я все больше и больше сомневалась, что нам это все-таки удастся.

– Навигатор показывает, что ехать осталось восемьдесят километров, – сообщил Герман, когда часы показывали одиннадцать-двадцать.

– Но здесь разбитая дорога, и я не могу ехать быстро, иначе твоя старушка развалится ко всем чертям, – заметила я.

– Скоро она выйдет на крупную трассу, можно будет нагнать.

Но когда до наступления Нового года оставалось пятнадцать минут, мы по-прежнему были слишком далеко от мотеля, хоть дорога и вправду стала намного лучше.

– Знаешь, походу, нам стоит притормозить, – сказала я, когда цифры на часах поменялись на одиннадцать-пятьдесят четыре, – зажечь фейерверки и попробовать поймать Интернет, чтобы посмотреть обращение президента.

– Смотри, там как раз небольшой карман, – Герман указал рукой куда-то вдаль. – Остановись там.

Дорога сделала крутой поворот, и я тоже увидела небольшую площадку, о которой он говорил. Скорее всего, она была построена, чтобы водители фур и грузовиков могли остановиться и передохнуть от долгой дороги. Но сейчас на площадке не было ни души.

Мы устроили наш импровизированный пикник прямо на капоте автомобиля: расстелили плед, вместо шампанского налили чай из термоса и достали бенгальские огни, за которыми я забежала в магазин в самую последнюю минуту. Поймать интернет, чтобы посмотреть поздравление президента у нас конечно же не получилось – в этих лесах не было даже намека на сотовую связь. Поэтому мы отсчитывали минуты сами.

– Итак! Пятьдесят девять, пятьдесят восемь…сорок, тридцать девять, тридцать восемь, тридцать семь…пять, четыре, три, два…Ура-а-а! – хором прокричали мы. – С Новым годо-о-ом!

Огни искрились в наших руках, освещая тёмную площадку сотнями маленьких искорок. В пластмассовых кружках дымился горячий чай. Наступил новый день, новый год. Мы встретили его где-то в лесу, по пути на Камчатку, на дороге, с которой в этот час исчезли даже бесконечные грузовики. Так что, если кто-то однажды спросит, какой Новый год был самым странным в моей жизни, я без раздумий назову этот.

– Знаешь, а у меня ведь есть для тебя подарок, – сказал Герман, когда его бенгальский огонь догорел, а мой испускал последние искры.

С этими словами он скрылся где-то в машине, и вернулся через пару минут.

– Поскольку мы договорились оставить телефоны дома, мне пришлось взять с собой это, – он достал из-за спины какую-то непонятную чёрную штуку, напоминавшую радиоприёмник. У моего папы когда-то был похожий. – Это музыкальный плеер, – тут же пояснил Герман, заметив смятение на моем лице.

Он поставил плеер на капот и нажал красную кнопку. Пару секунд ничего не происходило, а потом я услышала гитарные аккорды. Звук был не самого лучшего качества, будто бы его записали самостоятельно, не в студии.

Он не достанет нас, он не достанет нас.

Ты будешь лишь моя, и в этот дивный час

Хочу сказать тебе, что я люблю тебя

И пусть поёт Земля…

Это…был голос Германа? Это он записал эту песню?

Но прежде чем я успела что-либо спросить, он протянул мне руку. Это было приглашение на танец. Помню, как совсем недавно я попросила его пригласить меня, на что Герман ответил, что танцор из него никудышный. А теперь он звал меня сам, и я едва могла сдержать улыбку.

Мы кружились под аккорды, сменяющиеся словами, а с неба крупными хлопьями повалил снег. Первый снег в новом году.

– Это ты написал? – я наконец осмелилась задать тот вопрос, о котором думала все это время.

– Для тебя.

В моем горле стоял необъятных размеров комок. Я со всей силы зажмурилась, чтобы сдержать его, но от этого движения из глаз потекли непрошеные слезы. Никто и никогда не писал для меня песен.

Очень некстати вспомнился Туре. Наверное, это был самый неподходящий момент, чтобы думать о нем, но, к сожалению, мой мозг не хотел выбирать. Смог бы он сделать то же самое? Написал бы мне хоть стих? Хочу открыть тайну, о которой никогда не говорила прежде. На мой последний день рождения он подарил мне коробку конфет, хотя о том, что я ненавижу шоколад, знает, наверное, даже каждая бродячая собака. Он просто не думал об этом. Не удивлюсь, если эту коробку конфет кто-нибудь подарил его матери или отцу.

Мы хотели съехаться и жить