Я наблюдал за тобой - Стейси Рум

Я едва могла сдержать улыбку. Наконец-то можно было выплеснуть эмоции, которые переполняли меня последние двенадцать часов. Рассказав подруге о произошедшем, я почувствовала огромное облегчение.

– Ну а дальше что было?

– Да ничего особенного. Мы не переспали, если ты об этом! – поспешила пояснить я, глядя на хитрый взгляд Вики. – И еще сегодня вечером он позвал меня на свидание.

– На свидание! – взвизгнула подруга. – А он даже не козел, оказывается! Значит, у вас с ним все серьезно?

Я вновь улыбнулась, не зная, что ответить на этот вопрос. Серьезно ли у нас все? И если да, то насколько? В конце концов, он не оттолкнул меня, позвал на ужин и так чувственно целовал сегодня утром. Наверное, это все-таки что-то значит.

– Да ты вся сияешь! Поздравляю, подруга, кажется, ты влюбилась!

Я пожала плечами.

– Если у вас завяжутся отношения, это будет пушка! Все дуры с курса обзавидовались бы!

– Только ничего и никому не говори! Никто не должен об этом знать.

– Ты за кого меня принимаешь, Рыбникова? Я же не тупая. Буду всего лишь тихо злорадствовать в сторонке, глядя, как у них слюни текут, когда мимо проходит наш Герасим. Блин, Дашка, я так за тебя рада!

– Еще, Вик, я кажется обидела Ромыча. Видимо, ты была права.

– В смысле?

– Он позвонил мне сегодня. Вернее, он звонил мне десять раз – больше всех. И когда на одиннадцатый наконец дозвонился, я зачем-то ляпнула, что уехала из клуба с парнем. Он бросил трубку.

Подруга вздохнула.

– Если он узнает, что это Герман, то и вовсе возненавидит меня.

– Мы ему не скажем, – заверила меня подруга.

Глава 22

ГЕРМАН

Утром в понедельник я проснулся от настойчивого звона будильника. За время больничного я настолько привык к отдыху, что сейчас хотелось как можно скорее избавиться от назойливого телефона и снова провалиться в объятия Морфея. Я совсем отвык вставать в шесть утра.

Протер глаза, включил ночник и лениво сел на кровати. Из-за толстых штор в комнату не проникал ни один лучик света, да и светать за окном с приближением зимы стало намного позже. Я откинул одеяло в сторону и нехотя выбрался из теплого укрытия. Взял из шкафа выглаженные темно-серые брюки, медленно застегнул белую, точно свежевыпавший снег, рубашку. Еще со вчерашнего вечера в холодильнике остались сэндвичи с плавленным сыром. Положил на тарелку сразу два и отправил в микроволновую печь. Сам же в это время, сунув ноги в старые «Кроксы», выглянул на улицу. Примерно так и проходило каждое мое утро.

Достал из кармана брюк пачку сигарет и закурил, пока на кухне грелся завтрак. Дым наполнил легкие, приятно пощипывая где-то в глубине. Было довольно холодно – температура едва переваливала за нулевую отметку, поэтому в одной лишь тонкой рубашке мне очень быстро стало холодно. Я даже пожалел, что не накинул что-нибудь сверху, но сигарета тлела достаточно быстро, а возвращаться домой не хотелось.

В воздухе чувствовалась морозная сырость, перемешавшаяся с запахом хвои от леса, который плотную подступал к моему дому. Поселок еще спал, и я с удовольствием упивался этой волшебной атмосферой и умиротворяющей тишиной. Сделав последнюю затяжку, я приоткрыл крышку металлического столбика. Он скрывал в себе пепельницу, хотя все принимали его за странный декор моего двора. Затушил сигарету о металл, отправил ее к остальным когда-то выкуренным мной сигаретам и нырнул в теплый дом.

Сэндвичи давно погрелись, а вода в кофе-машине вскипела. Я на скорую руку съел завтрак и отправил тарелку и чашку в посудомоечную машину. Ненавидел возвращаться в бардак.

Когда выезжал на работу, город, как и наш поселок, пребывал в приятной дремоте. Выйти из дома осмелились только самые отважные, и лишь проезжая автобусные остановки, я видел на них небольшие скопления людей. Улицы же были почти пусты. Я любил выезжать рано и добираться до университета без пробок. Ненавидел впустую тратить время, простаивая в этих бесконечных автомобильных заторах, но еще больше ненавидел из-за них опаздывать.

В университете меня встретили достаточно радушно. Коллеги собрали некоторую сумму денег, чтобы поддержать меня, когда я восстанавливался от этой дурацкой травмы, и были рады, когда с больничного наконец-то вышел на работу.

– У нас произошли небольшие корректировки расписания, – сообщил Петр Николаевич, заведующий кафедрой и, соответственно, мой начальник. – Наконец-то на нашей кафедре появился еще один сотрудник. Я отдал ваши группы ей, Герман Андреевич, а вы возьмете часть групп Людмилы Викторовны, чтобы разгрузить ее расписание.

Это означало, что группу Даши я все-таки больше не веду. Что ж…по крайней мере, я по-прежнему остаюсь их куратором.

– А вот и она! – воскликнул заведующий, когда дверь за моей спиной открылась. – Познакомьтесь, Алена Сергеевна Вяземская.

Имя неприятно резануло слух, и я тут же обернулся.

Черт. Нет. Только не это.

– Алена? – нервно сглотнул я и тут же почувствовал, как тело обдало жаром. Нет, только не она. Последний раз я видел этого человека два с половиной года назад и предпочел бы больше не видеть никогда.

– Здравствуй, Герман, – произнес приторно-сладкий голос, и я с трудом подавил рвотный рефлекс.

– Кажется, вы уже знакомы, – подал голос Петр Николаевич, и только сейчас я вспомнил, что он тоже находился в кабинете.

– Да, мы… – начала девушка.

– Учились вместе, – не дал ей договорить я.

– Встреча сквозь года, как это мило! – мечтательно произнес заведующий, и мне пришлось вновь бороться со рвотным рефлексом. – Что ж, я думаю, вам есть о чем поговорить, а я вынужден оставить вас, нужно подписать кое-какие бумаги.

Петр Николаевич покинул кабинет, а я подошел к шкафу, упорно делая вид, что находился в этом помещении один. Что ж, нужно всего лишь оставить верхнюю одежду, сменить ее на халат, взять журнал моей новой группы, и я смогу покинуть это помещение, в котором вдруг стало невыносимо душно.

– А ты совсем не изменился, Герман, – произнесла девушка, но я сделал вид, что не расслышал.

Я на скорую руку застегнул пуговицы медицинского халата и подошел к стеллажу с бумагами, чтобы найти нужный журнал.

– Я даже не думала, что мы встретимся с тобой… После всего, что между нами произошло. Герман, эти два с половиной года…были не простыми для меня. Я думала о тебе. Много думала.

Я медленно выпрямился, так и не найдя нужный мне журнал, и еще медленнее повернулся в ее сторону, наконец сделав ей одолжение и обратив внимание на ее присутствие.

– Мне абсолютно все равно, какими были для тебя эти