Чертовски неправильный парень - С. Р. Джейн
Выражение ее лица сменилось с разочарования на раздражение. Она схватила новый стакан и вылила в него напиток. Я нахмурился. Она испортила пенку с тыквенными специями! ЭТО ИЗДЕВАТЕЛЬСТВО.
Следующим шагом, вероятно, станет плевок в напиток… или попытка добавить туда снотворное, поэтому я решил не жаловаться. Я подошел к ближайшему к окну столику, с которого открывался лучший вид на маленькую мисс солнышко, и сел ждать.
Я сделал глоток латте, радуясь тому, что он не оказался отвратительным. Взгляд, конечно же, упал на Блэйк, которая находилась прямо через дорогу. Я наблюдал, как она одаривает яркой, дружелюбной улыбкой клиента. Это была другая улыбка – не та, которую она дарила мне, более холодная и не такая… моя. Сумасшедшая вещь заключалась в том, что… Я хотел все ее улыбки. Не хотел, чтобы кто-то еще получал ее частичку.
Контролируй себя, Ари. Контролируй.
Парень, которому Блэйк подарила улыбку… Было очевидно, что он улыбался ей в ответ искренне. Его взгляд следил за ее задницей – через весь ресторан, пока она неторопливо удалялась от него. Я стиснул челюсти, раздражение вспыхнуло во мне. Я никогда раньше не чувствовал себя таким безумным собственником… таким, ну… одержимым.
Чтобы отвлечься, я решил еще немного полистать социальные сети.
Последние фотографии Линкольна привлекли мое внимание. Вот он, счастливо жующий тако с Монро. Глаза сузились, когда я узнал очень знакомое тако.
КАК ОН ПОСМЕЛ!
Я немедленно нашел в контактах номер Линкольна.
Я:
ТЫ ИЗМЕНИЛ МНЕ. Я НИКОГДА ТЕБЯ НЕ ПРОЩУ.
Линкольн:
Звучишь, как восьмиклассница… Как дела?
Я:
Ты водил Монро в наше место.
Линкольн:
В какое место?
Я:
Не играй со мной в игры, сэр!
Линкольн:
«У Марии»?
Я:
Да, «У Марии»! Воплощение совершенства в виде тако.
Линкольн:
Расслабься, королева драмы. Это было только один раз.
Я:
Так ты признаешь это!
Линкольн:
Я думал, ты только что сказал, что уже знаешь.
Я:
…
Линкольн:
Тебе станет легче, если я скажу, что тако возбуждают Монро? Так что это победа, победа для всех.
Я:
Мне от этого должно быть легче? Каким образом?
Линкольн:
Я буду снисходителен к тебе в течение игры на следующей неделе, если буду хорошо… накормлен.
Я:
Хорошо. Я разрешаю. Все во имя моего блага.
Линкольн:
Я принесу тебе немного на игру. Уже не злишься?
Я:
…
Я:
Не злюсь.
Линкольн:
Чмоки.
Я ухмыльнулся, поднял глаза и встретился с потрясенным взглядом Блэйк через дорогу. Я начал активно махать ей, а она наклонила голову, притворяясь, что игнорирует меня и принимает заказ. Однако она прекрасно знала о моем присутствии и постоянно бросала взгляды украдкой.
«Привет», написал я ей, испытывая странное волнение теперь, когда мог отправить сообщение. То есть, технически я писал все это время. Просто под именем придурошного «того, другого». Но отвечать «да», «нет»… или не отвечать вообще было абсолютно жестоко. Теперь, когда записал свое имя в ее телефоне, – заблокировав номер Кларка, конечно, – я мог говорить все, что хотел. Как например…
Я:
Мне нравятся твои сиськи.
Блэйк потребовалось три минуты на то, чтобы проверить сообщение. Сердце бешено колотилось, но широкая улыбка, появившаяся на ее лице, когда она прочитала написанное, стоила мучительного ожидания.
Я поправил брюки спереди и откинул голову на обитую кожей спинку высокого дивана. Это будет чертовски долгий вечер.
Потому что теперь я хотел ее сиськи.
Минуты шли. Я потягивал напиток, переписывался с Линкольном, а иногда и с Уолкером, стараясь не следить за каждым движением Блэйк.
В какой-то момент взгляд зацепился за толпу, идущую по переполненному тротуару.
Одетый во все черное мальчик-подросток, не старше шестнадцати, ловко прокладывал себе путь сквозь толпу бизнесменов. Я сразу понял, что он собирается сделать – он выглядел слишком непринужденно. Он оттолкнул в сторону одного из богатеев, рука схватила бумажник мужчины, без сомнения, битком набитый кредитными карточками и наличными. Он достал его так, что тот этого не заметил, но из-за своей неопытности парень полностью растерял всю ловкость рук.
Бумажник выскользнул у него из хватки и шлепнулся на асфальт. Что, очевидно, привлекло внимание того, у которого он только что его украл.
Кто-то из толпы закричал, было довольно комично наблюдать за эмоциями, пляшущими на лице бизнесмена: гнев, недоверие и внезапное осознание того, что он стал частью импровизированной уличной драмы. Мужчина наклонился, чтобы поднять то, что принадлежало ему, но мальчик подобрал бумажник с земли и совершил дерзкий побег, растворившись в шумной толпе.
А сбежал, как опытный вор-карманник.
Это было зрелище, на которое стоило посмотреть. Настоящее искусство.
Пока наблюдал за разворачивающейся сценой, это вызвало воспоминания, которые я старался не пробуждать, мрачные главы из собственного прошлого.
Детский дом, где меня бросили, когда я был малышом. Пренебрежение и жестокость были единственными отличительными чертами этого места, и я едва выжил.
Когда мне было восемь, я убежал. Решил, что выжить на улице шансов больше, чем в этом месте. Я был в ужасе, когда уходил, но больше не мог этого выносить.
Я был ребенком, потерянным и одиноким, блуждающим по миру, который мне ничего не дал.
Через несколько дней стало ясно, что у меня нет того, что нужно, чтобы выжить на улицах. Я думал, что умру там, скорчившись в грязном переулке, и был готов к этому.
Затем появился Логан. Ничто в нем не говорило о добрых намерениях, но он стал спасителем, в котором я отчаянно нуждался.
Он взял меня под свое крыло, отвел в захудалый дом, где другие потерянные мальчики, такие же, как я, искали убежища. Логан взял на себя роль нашего наставника и защитника, обучил искусству выживания. А в мире Логана выживание означало карманные кражи.
Эти три года с Логаном и остальными были интересным сочетанием безжалостности и товарищества для маленького ребенка. Я думал, что нашел группу братьев, людей, которые заботились обо мне. На какое-то время показалось, что у меня впервые в жизни появилась семья. Я также стал чертовски хорош в карманных кражах.
Но подобное не могло сходить нам с рук вечно. Один из парней пытался ограбить агента федеральной
