Коварная одержимость - С. Массери
Я думал, что после публикации этого видео мне станет легче, но вместо этого мне стало намного хуже. Я будто предал Аспен, выставив на всеобщее обозрение ее уязвимость. Правда, эту уязвимость я создал сам, чтобы смутить ее.
В целом сегодняшняя тренировка прошла отлично. Мы отработали новую тактику, выполнили различные упражнения, а вратари, включая Майлза, сосредоточились на отработке навыков отражения ударов по воротам. Все шло по плану, но к концу тренировки мы все были очень уставшими.
Пока я принимал душ, пытался понять, зачем меня вызвал тренер, но ничего конкретного мне в голову не приходило.
– Итак, – говорит тренер, сложив руки на груди и прислонившись к стене, – ты не упоминал, что у тебя есть сводная сестра, которая учится в Краун-Пойнт.
– Что? – Я с отвращением качаю головой. – Какая еще сводная сестра, тренер? Я едва ее знаю.
Это ложь, и как только я ее произношу, на моем языке остается привкус пепла. Я знаю Аспен досконально: то, как она изгибается подо мной, как быстро кончает, выражение ее лица, когда она злится, боится или испытывает боль. Я точно знаю, как вызвать у нее дрожь или стон и как разрушить ее на части.
Тренер, кажется, не верит мне, как и я сам. Он усмехается в ответ на мои слова, садится за свой стол и что-то печатает на клавиатуре. Затем он разворачивает монитор ко мне, и я вижу видеозапись с Аспен. Звук приглушен, но я прекрасно помню, что она бормотала. Я вырезал из видео ее отчаянные крики и мольбы не забирать ее к теням, которые ее окружали. Я убрал момент, когда глаза девушки широко распахнулись, по щекам потекли слезы и она начала задыхаться от рыданий.
Я не могу отвести взгляд от экрана, хотя и ненавижу то, что на нем происходит.
– Объясни мне это, О’Брайен.
Я качаю головой, стараясь сдержать гнев. Вчера вечером я удалил это видео и попросил остальных сделать то же самое. Но, видимо, я не могу контролировать всех. Это видео было снято скорее для моего отца, чем для кого-либо еще, но распространилось оно так же быстро, как лесной пожар. Но я могу поклясться, что это был последний раз, когда я недооценил Аспен Монро.
Хорошенько подумав, я прихожу к выводу, что у меня есть два варианта действий. Первый – попытаться обмануть всех и выкрутиться из ситуации. Второй – признаться в том, что я имею отношение к этому видео.
– Я не уверен, что вы захотите это услышать, сэр, – говорю я, и, вздохнув, тренер откидывается на спинку стула.
– Послушай, Стил, это твой выпускной год. Ты действительно хочешь сесть за подобный поступок?
– Я не…
– Черт возьми, О’Брайен, не лги мне! – рычит тренер. – Я не совсем понимаю, чего именно ты хотел добиться, выставив напоказ психическое заболевание этой бедной девочки, но…
Я собираюсь возразить ему, но понимаю, что мне нечего сказать.
Видимо, разочаровавшись, тренер указывает мне на дверь, а его лицо становится краснее, чем я когда-либо видел. Я до боли впиваюсь ногтями в ладони, и тут меня осеняет: возможно, это видео можно интерпретировать как проявление психологического срыва Аспен, а не как результат употребления наркотиков. Почему люди обязательно должны думать о наркотиках? Ведь страшные видения и поступки, которые рисует нам мозг, могут быть следствием сбоев в его работе или происходить из-за недостатка или переизбытка определенных химических веществ.
Дерьмо.
– Я уже велел всем удалить это видео, – внезапно говорю я, но тренер лишь отмахивается от меня и возвращается к работе.
Покинув его кабинет, я иду в конец коридора и, убедившись, что никого нет рядом, набираю номер отца. Мне хочется, чтобы он открыл глаза и увидел, кого на самом деле впустил в нашу семью.
– Стил, что ты делаешь? – говорит он в ответ на звонок, даже не поздоровавшись.
Он всегда слишком быстро переходит к сути.
– Я пытаюсь защитить нашу семью, – говорю я, сжимая челюсть.
– Хорошо, – наконец говорит отец после долгого молчания. – Тогда она возвращается домой.
– Мне безразлично, останется она здесь или уедет, – говорю я ему. – Но, может быть, это мне стоит приглядывать за ней, а не наоборот? Ты же решил использовать для слежки за своим сыном постороннего человека. А что касается других членов ее семьи…
– Я люблю ее мать. – Эти слова как ушат ледяной воды, который вылили мне на голову. – Ты хочешь, чтобы я бросил ее?
Как ты бросил маму? Почему бы и нет.
Я хочу, чтобы мой отец оставил эту женщину, которая охотится за богатством, и лучше заботился о нашей семье.
– Я просто хочу, чтобы ты увидел…
– Довольно, – вздыхает папа. – Если бы ты приехал домой на лето, то смог бы познакомиться с ними и узнать их так же хорошо, как знаю я.
Однако проблема в том, что я не хочу мириться с тем, что видит он. Я желаю, чтобы все вернулось на свои места и стало так, как было в моем детстве.
Возможно, папа наконец-то понял, о чем я говорю, и перестал на меня давить. Мы оба молчим, пытаясь придумать, что сказать или как закончить разговор, но в итоге это делает мой отец.
– На следующей неделе мы планируем приехать в Нью-Йорк, чтобы посетить твой следующий хоккейный матч, – говорит он. – Приведи туда Аспен.
Я с трудом сдерживаю смех и понимаю, что она не подпустит меня к себе.
Когда я задаюсь вопросом, почему я так одержим ею, меня охватывает дрожь.
Вернувшись домой, я сразу же поднимаюсь наверх. Мне немного непривычно, что Эрик больше не живет в нашем подвале, а Грейсон живет отдельно со своей девушкой Вайолет. Возможно, Нокс и Майлз тоже куда-то ушли, потому что в доме стало очень тихо.
С одной стороны, я рад появлению дополнительной спальни. Она нам очень пригодилась, когда девочки остались у нас на ночь. Правда, я был расстроен, что Аспен не захотела спать в моей комнате.
Но теперь, когда они уехали, все снова стало таким же, как в начале семестра, – унылым и пустым.
Иногда в комнате Нокса на ночь остается Уиллоу, хотя в последнее время ей, кажется, не очень нравится бывать здесь. Кто знает, что на самом деле происходит между ними? Нокс хочет, чтобы Уиллоу
