От него не убежишь - Лина Ласс

– Аня, – его голос понизился, перейдя на хриплый шёпот, – ты привыкла к определённому образу жизни. Что я могу дать тебе? Маленькую квартиру и отпуск раз в год где-нибудь в Сочи? А эти деньги помогут тебе…

– Боишься, что не сможешь соответствовать моим завышенным требованиям? – вспылила я. – Бутикам и ресторанам? Бриллиантовым серёжкам и заграничным поездкам? Да к чёрту их, если в моей жизни не будет тебя! Я спешила к Бровинскому, чтобы написать отказ от наследства. Об этом я хотела с тобой серьёзно поговорить, когда тебя вызвали на работу. Эти деньги, какими бы огромными они ни были, что бы я не могла себе купить на них, не дадут мне самого главного – не сделают меня счастливой.

Я обхватила его лицо, заставляя взглянуть мне в глаза.

– Такая жизнь, в которой не будет тебя, мне не нужна. Я хочу начать всё сначала. С тобой. Пусть в этой маленькой квартире, пусть отпуск мы будем проводить в Сочи. Но всё, через что мне предстоит пройти, я хочу пережить с тобой. Мы начали этот путь давным-давно, и не знаю, дойдём ли мы до конца, но сейчас я хочу, чтобы ты был со мной. Я так боялась, что не успею сказать тебе это, Саша…

– Я люблю тебя, – он опередил меня на секунду, оглушив шёпотом. Отозвавшись на эти слова по телу прошла тёплая волна, взорвавшаяся в сердце. Его глаза, прекрасные глаза цвета шторма, сейчас с такой теплотой ловили мой взгляд, отражая мои чувства. – Я тоже боялся, что не успею сказать. Я думал, что потерял тебя, когда увидел без сознания, и думал, что сойду с ума, ведь ты…

Я не дала договорить ему, впиваясь в его губы, такие сладкие и сводящие с ума. Боль в горле прошла, стоило мне ощутить его сводящий с ума вкус. Он вновь сжал меня как прежде, совсем не беспокоясь, что делает мне больно. И да, я этого хотела. Безумно. Потому что боль от разлуки с Сашей была для меня невыносимей обычной физической боли.

Я обхватила его голову руками, прижимаясь всем телом в желании слиться с ним в одно целое, и почти не ощущала границ. Только один сладкий убийственный поцелуй, сводящий с ума.

– Я люблю тебя, – оторвавшись на мгновение прошептала я, чтобы вновь подхватить этот кружащий танец сливающихся губ. И наконец-то ощутила, как тревога отступает. Она уйдёт, чтобы не вернуться. Я больше никогда не буду стоять у окна в тоскливом одиночестве, не зная, что делать со своей жизнью. Сейчас у меня есть тот, кто любит меня, кто поведёт меня по этой жизни, указывая путь, который мы выберем вместе.

Эпилог

Десять месяцев спустя

– А ну иди сюда живо!

– Нет!

Я ринулась к деревьям, спасаясь от своего преследователя. Босиком убегать было трудно. Трава была мягкой, но попадавшиеся ветки больно кололи ноги. Я слышала быстро настигающие меня шаги, тяжелое дыхание, и в последний миг шагнула в сторону.

– Зараза! – мужчина выругался, упав на колени. Не дожидаясь пока он встанет, я рванула дальше, глубже в лес. Здесь было холодней, чем на берегу, по земле уже пошла роса. Кожа мгновенно покрылась мурашками. Я отбежала на приличное расстояние, прячась за деревьями и присела за большой поваленный ствол, пытаясь отдышаться. Пульс зашкаливал, но, кажется, мне удалось оторваться.

Я тихонько выглянула из своего укрытия, оглядываясь вокруг, но своего преследователя не увидела.

– Попалась! – раздалось над ухом. Я взвизгнула и тут же оказалась перекинутой через плечо. – От меня не убежишь!

Саша засмеялся, никак не реагируя на мои тщетные попытки отбиться.

– Нет-нет-нет, пожалуйста! Испортишь рубашку!

– Ничего страшного, высохнет.

Быстро пробежав по шаткому мостику он, всё так же держа меня на плечах, со всего размаха бросился в озеро.

Вода тут же попала в рот и нос и, вынырнув, я принялась отплёвываться, бесполезно пытаясь дотянуться до смеющегося Саши.

– Ты же знаешь, что я терпеть этого не могу! – я пыталась обрызгать его и без того мокрого с головы до ног.

– Клин клином вышибают, – он притянул меня к себе, накрывая мои губы своими. Беззастенчиво принялся расстёгивать злополучную рубашку, пробираясь к обнажённой коже, а я стала торопливо стягивать с него шорты. Здесь, на этом Богом забытом озере, никто не мог нас увидеть, и уже через минуту мы вышли из воды совершенно обнажённые, чтобы прямо на берегу заняться самой приятной вещью на свете.

Мне было плевать на то, что спина будет вся исцарапана от травы, потому что мой мужчина с лихвой восполнял все неудобства, заставляя позабыть обо всём на свете. Я кричала от удовольствия даже не стараясь сдерживаться, и упала на землю обессиленная, чувствуя на себе приятную тяжесть любимого. Саша тяжело дышал, будто пробежал марафон и, скатившись с меня, повалился рядом.

– Одежда потонула, – сказал он со смехом.

– Неважно, будем жить как Адам и Ева в Эдеме.

– Прямо в палатке?

– Прямо в палатке, – я приподнялась на локте, водя пальчиком по его животу, постепенно опускаясь ниже. Саша перехватил мою руку.

– Погоди минутку, не так быстро, Ева.

Я рассмеялась и легла ему на грудь, слушая биение сердца. Тишина вечера нарушалась лишь плеском воды о берег и пением лесных птиц. Солнце уже клонилось к горизонту, освещая пейзаж золотым светом, а ветер нёс тепло. Настоящий покой и безмятежность. Если бы не заканчивающийся отпуск, мы бы просидели у этого озера всё лето, питаясь пойманной рыбой и консервами.

– Я нашла ученицу.

– Правда? Это же здорово, – Саша потрепал меня по влажной голове.

– Ей семь лет, и она хочет стать следующим Моцартом, – важно объявила я.

– И станет, ведь у неё отличный учитель.

Мы снова замолчали, слушая как ветер играет листьями. Их тихий шорох убаюкивал. Словно кто-то переворачивал нотные страницы. Я теперь всё сравнивала с музыкой, потому что вновь стала играть.

Стоило мне поставить подпись под бумагами об отказе от наследства, как с меня словно сняли заклятие. Я будто вспомнила, зачем так рвалась в столицу и почувствовала непреодолимую жажду исполнить наконец свою мечту. На следующее утро я уже выбирала себе пианино, остановив свой выбор на портативной Ямахе.

Мы поставили его в теперь уже нашей квартире, где оно почти не занимало и без того не хватающего места. Я играла, а мой мужчина слушал как заворожённый. Я знала, что без практики техника стала хромать, но всякий раз, стоило мне взглянуть в его лицо, я видела в нём только восхищение. Часто, подключив наушники к пианино, тренируясь и восстанавливая беглость пальцев, я играла