Я. Тебя. Сломаю - Ольга Дашкова
Это было безумием, но решение было принято спонтанно, если меня якобы не станет, то Амир успокоиться, возьмет в жены Лейлу и все будут счастливы.
Тишина на другом конце была оглушительной. Я ждала, пока Мехмет осмыслит мои слова, чувствуя, как сердце стучит в горле. Мы не говорили больше года, но я знала, что он работает хирургом в больнице местной.
Мехмет был моим другом в Москве и там называл меня по второму имении – Софией. Он был старше меня на три года, с добрыми карими глазами и привычкой теребить рукав, когда нервничал.
Он ухаживал за мной – звал в кафе, приносил книги по анатомии, но я отказала. Любовь тогда казалась мне помехой, я жила мечтами о карьере, я была счастлива получать, получать образование как хотела мама, а не подчиняться мужчинам по первому слову.
Махмет не злился, остался другом, и мы часами болтали о медицине, о его тоске по Стамбулу, о русских зимах. Теперь у него была жена и скоро должен был родиться ребенок, но я надеялась, что он не откажет.
– София, ты серьезно? – наконец спросил он, голос стал ниже. – Это не шутка? Почему ты так решила? Я не ничего не понимаю, в какую историю ты попала?
– Не могу сказать, – закусила губу. – Обещаю, я все объясню, но не сейчас. Ты в больнице, ты можешь… найти тело. Девушку, похожую на меня. В морге наверняка есть кто-то подходящий, город большой, каждый день что-то происходит.
Мужчина выдохнул, я почти слышала, как он проводит рукой по волосам, как делал в Москве, когда не знал, что сказать.
– Это опасно. И если ты просишь, то действительно ситуация у тебя безвыходная.
– Да, да, все именно так, ты всегда меня понимал с полуслова. Я все сделаю сама, нужно только потянуть время. Ты не должен допускать до опознания пока я не подам знак,– адреналин начинал закипать в крови, я так и видела, как все проверну, как Махмет позвонит отцу, что в его больницу поступила девушка похожая на меня.– Махмет, я могу на тебя рассчитывать?
– Да, да, София, можешь. Именно потому, что как раз вчера в морг привезли девушку. Я увидел ее и на секунду подумал, что это ты. Темно-русые волосы, твой рост. Утонула в Босфоре, ее еще не опознали, но тело сильно раздуло от воды. Я даже пошел проверить, чтобы убедиться, что это не ты.
Замерла, пальцы сжали телефон сильнее. Это был шанс. Жуткий, но реальный и им нельзя было не воспользоваться.
– Ты сделаешь это? – уточнила, стараясь не выдать волнения. – Поможешь мне?
– Да, но, – его голос был полон сомнений. – Если я соглашусь, ты должна мне все рассказать. Не хочу, чтобы ты пропала навсегда.
– Обещаю, – сказала, хотя не была уверена, смогу ли. – Встретимся после полуночи, у причала в Бешикташе. Я уйду из дома так, чтобы никто не заметил. Мехмет, пожалуйста.
Он помолчал, потом тихо ответил:
– Хорошо. Но будь осторожна. Я буду там.
– Спасибо, – прошептала, и связь оборвалась.
Выпрямилась, чувствуя, как адреналин пульсирует в венах. Мехмет согласился. Теперь все зависело от меня.
Я должна была уйти незаметно, оставить следы, чтобы все поверили, что я утонула. Платье от Амира, его записка, подарки – все осталось в комнате, как доказательство, что я была здесь.
Открыв шкаф, я достала черную футболку и джинсы, чтобы слиться с ночным городом. В рюкзак бросила кошелек, документы, наличные деньги. То платье, в котором я была дома, даже белье и обувь, сама переоделась в более удобную одежду.
Ноутбук, как и все остальные дорогие мне вещи, придется оставить, а еще телефон, но его уже рядом с одеждой. Нашла старый браслет, который Мехмет подарил мне в Москве – тонкий, из кожаного шнурка с маленьким кулоном в виде полумесяца.
«На память о России», – сказал он тогда, улыбаясь. Мы сидели в университетском кафе, пили чай с бергамотом, а за окном шел снег. Мехмет рассказывал о стамбульских базарах, о том, как его бабушка готовила долму, и я смеялась, когда он пытался выговорить «перепелиные яйца» по-русски.
Он был не таким, как другие парни – не хвастался, не давил, просто был рядом. Даже после моего отказа он не перестал быть другом. Теперь я просила его рисковать ради меня, и это жгло совесть. Этот браслет он должен будет надеть на руку той девушке, и еще один, тот что подарил мне отец на совершеннолетие, который я носила не снимая с восемнадцати лет.
Посмотрела на часы – десять вечера. До полуночи оставалось два часа. Дом затих: Лейла заперлась в своей комнате, Айлин и Селин шептались в гостиной, Айше проверяла двери, как всегда, а отец, наверное, сидел в кабинете, кашляя над бумагами.
Я знала, что служанка Фатма оставляет заднюю дверь открытой, когда выносит мусор. Это был мой путь наружу.
На клочке бумаге написала быстрое прощальное письмо – «Простите, я не выдержала. Элиф». Сложила ее пополам, сунула в карман. Оставлю ее у причала, где волны унесут мои следы. Мехмет сделает остальное: сообщит отцу, что мое тело привезли утром, убедит всех, что это я.
Его репутация врача и связи в больнице помогут избежать вопросов. Но я знала, что это не конец. Амир не поверит в мою смерть так легко. Его взгляд, тот, что поймал мой на балконе, будут искать правду.
Надела кроссовки, черную толстовку, натянула капюшон и открыла дверь. Коридор был темным, свет фонарей пробивался сквозь витражные окна, рисуя узоры на полу. Я кралась вдоль стены, замирая при каждом шорохе.
У лестницы послышались голоса – Айлин и Селин спорили о какой-то песне. Я дождалась, пока они уйдут, и спустилась к задней двери. Как я и думала, она была приоткрыта. Выскользнула во двор, где старый фонтан журчал в тишине.
Улицы Стамбула не спали: торговцы предлагали свой товар, парочки гуляли по набережной, пахло жареной скумбрией и специями. Я держалась в тени, избегая фонарей.
Причал Бешикташа был в пятнадцати минутах ходьбы, но каждый шаг казался испытанием. Я вспоминала Москву, где Мехмет учил меня кататься на коньках на Патриарших прудах. Он смеялся, когда я падала, но всегда подавал руку.
Его лицо – открытое, с легкой щетиной и ямочкой на щеке – было перед глазами. Теперь он был другим: серьезным, с усталыми глазами врача, но я знала, что он не подведет.
Причал встретил меня шумом волн и запахом соли. Я посмотрела на часы – без пяти полночь. Мехмет появился
