По ту сторону свободы - Анна Александровна Бойцан
Дориан сжал её руки, разворачивая к себе. Его взгляд был сосредоточен, пронзительный.
— Нет смысла сейчас говорить, что мне жаль, — его голос был лишён привычной надменности. — Нет смысла говорить, что если бы вернуться в прошлое — я поступил бы иначе. Лив, я вампир. Во мне играла жажда. И если жажду крови я хорошо контролирую, то жажду тебя ещё не научился. В этом была проблема. Я не хочу тебя винить ни в чём, я не в том положении. Но хочу объяснить: когда после всех доказательств я увидел на твоём лице тот взгляд — что-то во мне сломалось. И зверь вырвался наружу. Я могу сдерживать его в любых ситуациях, но ты... Ты — моя уязвимость. И это сыграло против нас.
Лив смотрела на него, пытаясь осмыслить каждое слово.
— Я не понимаю, — прошептала она.
— Конечно, нет, — Дориан чуть усмехнулся, но беззлобно. — Ведь ты человек. Ты не знаешь, что такое жажда. Но это тоже не твоя вина.
— Чего же в тот момент ты так жаждал? — Лив подалась вперёд, в её глазах читалась смесь жгучего любопытства и отчаяния. — Крови? Или?..
Дориан на мгновение закрыл глаза, словно вспоминая пережитое.
— Тебя, — он открыл их, и его взгляд пронзил её, обнажая. — Но не ту, что подчиняется из страха. Не ту, что... соглашается без воли. А ту, что желает перейти грань вместе со мной, доверяя мне. И теперь я понимаю, что я оказался ещё дальше от этого желания.
— В чём смысл? — в голосе Лив сквозила ярость. — Пугать меня, чтобы я не боялась? Ты убил ту девушку...
Дориан кивнул.
— Я мог не убивать. Я сделал это, потому что она стала свидетелем моего падения. Это не было частью... моего состояния. Это было неизбежным последствием.
Лив отвела взгляд, переваривая услышанное.
— Не знаю, что сказать.
— Тогда говорить буду я, — голос Дориана стал мягче, словно он пытался успокоить её, но его взгляд оставался острым, пронзительным.
— Когда ты не доверяешь мне, я чувствую, что теряю контроль. А это сводит с ума. Речь не в том, что я желаю брать тебя до боли и синяков, нет. Речь в том, чтобы ты доверяла мне, знала, что я не отведу туда, где тебе будет плохо. Да, звучит бредово, учитывая последние события... Но я говорю о своих мыслях о том, что было «до». Я просто пытаюсь объяснить, что моей целью не было сделать больно намеренно. Никогда.
В глазах Лив мелькнуло что-то похожее на осознание.
— Выходит, я была права, Дориан.
— Как следствие, да, — он кивнул, его взгляд стал серьёзным, непоколебимым. — Я хочу доказать тебе... Я жалею больше всего, что ушёл, вместо того, чтобы предложить тебе это. Нужно было предложить.
— Доказать как? — Лив посмотрела на него, в её глазах зажёгся слабый огонёк.
— Показать, — Дориан наклонился ближе, его голос понизился до гипнотического шёпота. — Показать на деле, о чём я говорю. Тебе нравится боль, Лив. Именно поэтому ты вчера просила себя... Поэтому ты хотела. Потому что ты тоже сломлена, и сломлена не мной. Да, я ранил тебя, поступил как животное. Но то, что нам нужно сейчас, так это горькая правда. Это в тебе есть, иначе тебя бы давно тут не было. Тебе это нравится. Где-то в глубине души, тебе нравится то, что я монстр. Просто ты боишься в этом признаться. Если бы ты только попробовала... Я бы показал тебе, как это. Если бы ты позволила себе это почувствовать.
Лив вздрогнула, её тело напряглось.
— Меня это и пугает... — прошептала она.
— Тогда давай это сотрём, — Дориан выпрямился, его взгляд был полон решимости. — Сотрём вчера. Сотрём вообще всё прошлое. Давай напишем будущее — наше будущее. Позволь подвести тебя к краю.
Лив сжала губы, её глаза метались, беспокойно скользя по его лицу, словно ища спасение или подтверждение безумия. Часть её отчаянно желала этого, её кожа горела от невысказанного предвкушения, а сердце стучало как сумасшедшее. Она чувствовала этот край, почти физически ощущала его притяжение.
— Я не знаю, смогу ли... Часть меня этого желает, честно — да. Но часть меня не может избавиться от картин твоих рук на ней... и тебя в ней... И... Нет, не могу... Просто не могу...
Слёзы снова хлынули, беззвучно, но крупными каплями.
— Тс-с-с... — Дориан мягко обнял её. — Мы честны сейчас, помнишь? Говорим всё, как есть. Меня вчера в ней не было. Я целовал её, да. Трогал. Обнимал. А потом вонзил в неё клыки, выпил почти до капли, и свернул ей шею. Но я не был в ней, Лив. Я не хочу сейчас выставлять себя белым и пушистым. Я хотел этого, даже намеревался. Но не сделал.
Лив вздрогнула в его объятиях, но дрожь была уже другой — не от страха, а от осознания, от почти невыносимого облегчения, которое разливалось по ее венам.
— Разницы почти нет, Дориан. Зачем Ты вообще привёл её сюда? Зачем?
— Я знаю, что разница не велика, — он кивнул, его голос стал чуть глубже. — Но раз мы честны и хотим пройти через это, мы должны озвучить каждую деталь. Я привёл её сюда, потому что не могу себе позволить питаться у всех на виду. У меня не было выбора.
— Почему вчера ты этого не сказал? — спросила Лив, её голос был полон обиды.
Дориан тяжело вздохнул.
— Вчера ты бы не поверила. Сочла бы это оправданием.
— Хорошо, — Лив тихонько выдохнула, её тело перестало дрожать.
— Хорошо? — Дориан чуть отстранился, его глаза изучали её, пытаясь понять, что стоит за этим простым словом.
Лив подняла на него глаза. В них по-прежнему была боль, но теперь к ней примешалось что-то новое — железная решимость.
— Хорошо. Это ответ. Хорошо, покажи мне этот свой край, эту грань.
Дориан шумно выдохнул, словно тяжёлый груз свалился с его плеч. Он снова прижал её к себе.
— Помнишь наш уговор? — его голос стал низким, успокаивающим. — Мне нужна обратная связь. Я могу сжать сильнее, чем нужно, и мне необходимо понимать. Хорошо? Наши правила: нет — значит нет. Стоп — значит стоп. Слишком — значит слишком. Говори со мной, но дай возможность шагнуть чуть дальше. Совсем немного. Хорошо?
— Хорошо, — прошептала Лив, прижимаясь к нему сильнее.
Он осторожно приподнял её лицо, его взгляд был сосредоточен, изучающий, голодный. Дориан медленно наклонился, и Лив почувствовала жгучее дыхание на своих губах ещё до того, как его рот накрыл её. Это был нежный, медленный поцелуй, который сначала был лишь обещанием, невесомым касанием.
