От него не убежишь - Лина Ласс
Да, он очень изменился. И я не только про его физическую форму. Раньше он был задирой и хулиганом, за что не раз получал от своего отца, но сейчас разве что от Сашки Пухлого остались только его подколы. Последний раз я видела мальчика, не мужа. А сейчас передо мной сидел сильный и уверенный мужчина… но такой нежный в постели.
Одной этой мысли было достаточно, чтобы я вспыхнула как спичка, неловко заёрзав на сидении. Обрывочные обнажённые образы в неярком свете прикроватной лампы, приятная тяжесть его тела и экстаз, который заполнял до кончиков пальцев от каждого его толчка, вызвали прилив в потаённом месте.
Я изо всех сил старалась не подать виду, что мои мысли унесли меня далеко в эротические дебри. И главной из них была та, что всё это хотелось повторить… Но суждено ли этому случиться? Что, например, будет, когда мы приедем в Марсель? Как поведём себя друг с другом? Пожмём руки и распрощаемся, и каждый пойдёт своей дорогой? Или…
"Или что? Чего ты хочешь, Аня?" – спрашивала я саму себя. - "Продолжения? Но какого? Там, где белое платье и золотые кольца на пальцах? Или просто яростный страстный секс, от которого захватывает дух и так сладко ноет всё тело?"
А что думает сам Алекс? Может, для него это был лишь одноразовый трах, красивое окончание истории, длившейся двенадцать лет. Но ведь он сказал, что желал меня…
"Мне кажется, я мечтал об этом с тех пор, как вновь тебя увидел"…
И как это понимать? Разгорячённая после секса, одурманенная, я тогда не придала этим словам значения, но сейчас… Что? Что они могли значить? Просто желание или нечто большее? Не спрашивать же Алекса сейчас, что он имел в виду – момент совсем неподходящий.
Но он сам нарушил молчание, хоть и не так, как я думала:
– Как твоя мама?
– Хорошо, – кивнула я, раздосадованная, что разговор повернулся не в ту сторону, какую мне хотелось. – Всё так же работает в библиотеке.
– Часто навещаешь её?
– Не очень, – и вновь внутри укол давно спрятанной совести дал о себе знать. – Хотелось бы чаще, но… Ты наверняка считаешь меня дрянью, зная, что мне приходиться врать ей о своей жизни, но сейчас… я уверена, что теперь она в курсе всего.
Слова лились из меня так легко, будто я давно хотела их сказать кому-то, но не было подходящего слушателя. Я ловила каждое движение лица Алекса, всякий взгляд, мимолётно брошенный на меня, каждый незначительный едва уловимый жест, будто ища во всём этом себе оправдание.
– Я знала, что она будет разочарована во мне! Как же, её послушная благовоспитанная дочь стала содержанкой! Не так она меня воспитывала, не так учила и напутствовала. А я… я пошла совсем не по той дороге, которую мы выбирали вместе. Знаешь, как она гордилась мной, когда я решила поступать в Гнесинку? Как искренне желала, чтобы я добилась всего, о чём мечтала! А её непутёвая дочь растоптала все её надежды. Но я думала, что защищаю её… нет, я лгала ей… а теперь… боже, это разобьёт ей сердце!
Мурашки пробрали до костей, когда я осознала весь масштаб грозившего мне разоблачения. Страшные сцены мелькали перед глазами – ужас в материнских глазах, смех соседей над нею. Что, если это подорвёт её здоровье? Или ещё хуже. Я попыталась выкинуть из головы кошмарные видения, но они словно вцепились в неё мёртвой хваткой.
Я схватилась за горло, чувствуя подступающий приступ дурноты. Воздуха будто стало меньше, я не могла даже толком его вдохнуть. Не знаю, была ли это паническая атака, но готова была поклясться, что в эту секунду душа моя бухнулась куда-то в пятки, тело сковало холодом, а сердце, казалось, вот-вот пробьёт рёбра.
– Аня! Аня! – я почувствовала на своём колене тёплую ладонь. – Всё будет хорошо, слышишь?
Алекс всё так же смотрел на дорогу, одной рукой придерживая руль. Будто почувствовав, что я нахожусь на грани, телом он развернулся ко мне, а в его голосе звучало то, в чём я так отчаянно нуждалась – поддержка. Я сжала его ладонь сильнее, чем следовало.
– Обещаешь? – спросила я с надеждой.
Будто Алекс мог решить все мои проблемы, будто мог накрыть колпаком информационного вакуума моего самого близкого человека, будто он мог вернуть всё вспять и уберечь меня от ошибок. Но я цеплялась за эту мысль, последнюю, не дающую мне впасть в отчаяние.
– Думаю, она поймёт тебя. У тебя замечательная мама, я помню. Добрая, понимающая…
– Что, если это убьёт её? – Мой тихий голос звучал надрывно.
– Не думай сейчас об этом, – Алекс в ответ сжал мою ладонь. – Знаешь, когда я переживаю за кого-то очень сильно, обычно оказывается, что с человеком всё хорошо, а я надумываю и только зря трачу нервы. В моей жизни это случается чаще, чем хотелось бы. Представь, что ты уже стоишь на пороге посольства, как нам открывают дверь и проводят внутрь. И как тебе сразу станет спокойно. Там тебя будут ждать тёплая ванная, чистая одежда, вкусный ужин… что ты любишь из еды?
Я удивлённо уставилась на Алекса, но пробормотала первое, что могла представить.
– Жаренную картошку…
– Отлично! Жаренную картошку. Я сам тебе её пожарю. А с чем?
– С котлетами…
– Правда? Я делаю самые лучшие котлеты в Москве! Всё дело в том, чтобы фарш крутить самому – никакого покупного, неизвестно, что туда кладут. Мясо нужно брать на рынке у проверенного человека. Здесь мы никого не знаем, но думаю в стране известной своей кулинарией трудно найти плохую говядину. И ещё всё это приправим свежим укропом. Или сыром. А лучше и тем и другим.
Алекс потряс меня за руку, и я осознала, что этот пустой разговор был ничем иным как попыткой отвлечь меня. Но вся эта болтовня о картошке и котлетах помогла оттеснить панику и выровнять дыхание. И вот я уже улыбалась, представляя, как Алекс кулинарит на кухне, колдуя над плитой. Почему-то в моём воображении он был раздет по пояс, хватался за сковородку голой рукой и, обжёгшись, пальцами сжимал мочку уха. Какой привлекательный образ. Такой трогательный, такой домашний… родной. Я нервно хихикнула.
– А потом запьём всё это холодным квасом, – продолжал Алекс как ни в чём ни бывало, – В жару под картошку хорошо идёт. Не знаю, продаётся ли он здесь, но надеюсь, в консульстве по старой русской традиции что-нибудь припасено.
Я не сдержала смеха и смеялась так искренне, что это передалось на Алекса. Он отвлёкся от дороги и бросил на меня взгляд. В его глазах были весёлые искорки, будто он
