Самый тёмный грех - Ноа Хоуп
Постепенно гнев в глазах Лукаса начал угасать, дыхание стало ровнее, судорожные движения прекратились. Его рубашка была разорвана, на костяшках пальцев алели ссадины, а на скуле проступал багровый кровоподтёк. Он посмотрел на меня… и в его взгляде не было ни сожаления, ни раскаяния. Ничего. Абсолютная пустота. Он просто молча стоял как статуя, высеченная из камня. Это равнодушие… ранило больнее, чем любой удар.
Марко, прислонившись к стене, тяжело дышал. Его губа была разбита, на щеке алел синяк, сломанный нос кровоточил. Он вытер кровь с подбородка тыльной стороной ладони и посмотрел на меня с каким-то безумным, лихорадочным блеском в глазах. Усмехнулся криво, обнажив окровавленные зубы. А затем, поймав мой взгляд, громко, хрипло рассмеялся.
– Подумай хорошенько, прежде чем связываться с ним, детка. – его голос был полон сарказма. – Я люблю Лукаса как брата, но из-за тебя у него едет крыша. Он становится… неуправляемым. Опасным. Для всех. И особенно для тебя. Ты ещё даже понятия не имеешь, насколько сильно он помешан на тебе. Это не любовь… а больная и разрушительная одержимость. Беги, пока можешь.
– Я убью тебя, если ты сейчас не закроешь свой чертов рот! – прорычал Лукас, но, к счастью, не бросился на Марко снова.
В этот момент в дверях появился Джек. Он окинул взглядом разгромленную гостиную, и только еле заметное движение бровей выдало его недовольство происходящим.
– Я всё слышал, Марко. – холодно произнёс мужчина. – Если хотел показать, что заботишься о брате, то у тебя это хреново получается. Лукас объявил её своей Неприкасаемой. Ты должен уважать его выбор, даже если он тебе не нравится. Дана – взрослая женщина, а не маленькая девочка, неспособная принимать решения. Ей и так уже известно, что он чёртов сталкер. И как видишь, до сих пор не убежала от него. Так что заткнись и лучше займись своим лицом. Выглядишь, как будто тебя переехал грузовик.
Глава 22. Дана
Виски пульсировали в такт бешено колотящемуся сердцу. Голова шла кругом от обилия эмоций и подавляющей атмосферы, царящей в комнате. Эти мужчины… каждый из них был ходячей миной замедленного действия, готовой взорваться в любой момент. Стоит им только открыть рот…
Господи, да им всем однозначно нужен не один сеанс у хорошего психотерапевта. У них не только проблемы с головой, но и целые залежи непроработанных травм, запутанных эмоций, которые они выражают… как умеют. То есть, из рук вон плохо.
Маркус, например, выбрал какой-то свой, извращённо-загадочный способ донести мысль о том, что Лукас – опасен как для меня, так и для самого себя.
А Лукас…
Боже, этот мужчина – стихийное бедствие.
Ураган, срывающий крыши и выворачивающий деревья с корнем. Его защита – это собственничество, граничащее с безумием. Он словно дикий зверь, метящий свою территорию, и скалящий зубы при малейшем намёке на посягательство.
Что касается остальных… Да, они явно не пылают любовью к Маркусу, но при этом готовы порвать любого за своего «сломанного» брата. Как стая волков, охраняющая раненого.
Каждый из них носит в себе невидимые трещины, шрамы, истории, которые кричат немым воплем. Я видела это в их глазах, в резких движениях, в том, как они держались. И даже понимала, откуда эти шрамы взялись.
Но, чёрт возьми, можно мне, немного спокойствия и хоть каплю нормальности в этом царстве тестостерона, агрессии и секретов?!
За какие-то несколько дней с Лукасом я хлебнула столько драмы и насилия, сколько не видела за всю свою жизнь.
С одной стороны, меня буквально разрывало от желания бежать сломя голову, прочь от этого кошмара не оглядываясь. Но с другой… Лукас спас меня. Его образ, тёмный, пугающий, но чертовски притягательный, не отпускал меня ни на секунду. Он преследовал меня во снах, маячил перед глазами наяву. И теперь я знала, что это было взаимно. Однако, как бы абсурдно это ни звучало, мне до безумия хотелось знать, к чему всё это приведёт. Да, он непредсказуемый, да, у него проблемы… и много. Но игнорировать ту силу, что тянула нас друг к другу, было бы глупо. Так есть ли смысл бежать?
«Идиотка! Где твой инстинкт самосохранения?!» – язвительно прошипел внутренний голос. И, хотя он был прав, я, наверное, потеряла этот инстинкт ещё тогда, когда переступила порог того проклятого клуба.
Но что, если Маркус прав? И то что чувствует ко мне Лукас – это действительно «больная и разрушительная одержимость»?
– Успокоились? – суровый голос Адама прорезал напряжённую тишину, возвращая меня в реальность. – Вы уже до смерти напугали девочку.
В этот момент послышался шорох одежды, чьё-то тяжёлое дыхание… И вдруг сильные руки обвили мою талию, притягивая к твёрдому телу. Я замерла, ощущая тепло его кожи, которое проникало через ткань моей одежды.
– Я… не хотел… причинить тебе боль. – произнёс Лукас прямо мне в волосы. Его голос был хриплым, полным раскаяния. Казалось, каждое слово даётся ему с невероятным трудом. – Прости меня, ангел.
Медленно повернувшись в его объятиях, я подняла голову и встретилась с его взглядом. В тёмных глазах плескалась боль, и что-то ещё непонятное, что заставило моё сердце биться быстрее.
– Ты сделал это не специально. – прошептала я, пытаясь успокоить его, а заодно и себя. – Так что всё в порядке.
– Нет. – сквозь зубы процедил он, его пальцы нежно скользнули по моему лицу, слегка коснувшись распухшей щеки. – На твоём прекрасном лице уже расцветает синяк. Из-за меня.
И тут, как будто шлюзы открылись, – резкая, пульсирующая боль в скуле напомнила о себе, заставив меня вздрогнуть.
– Нужно обработать ссадины и приложить лёд. – сказал Лукас, и, прежде чем я успела что-либо ответить, он подхватил меня на руки, крепко сжимая ягодицы. Я невольно ахнула от неожиданности, инстинктивно обвив его талию ногам.
– Лукас, подожди! Куда ты меня несёшь?! – воскликнула я, пытаясь вернуть себе какое-то подобие контроля над ситуацией, хотя бы иллюзию.
Он лишь покачал головой, крепче прижимая меня к себе.
Я выглянула из-за его плеча, бросив взгляд на братьев Висконти. Тео и Маркус смотрели на нас с настороженностью, Джек что-то невнятно пробормотал себе под нос, а Адам… откровенно ухмылялся, будто
