Обманутая - Рина Дейн
Порой Олесе снилась женщина – как две капли воды похожая на нее саму. Вот только незнакомка никогда не говорила ничего, молча сидела и смотрела на Олесю, могла улыбнуться ей, нахмуриться, но больше ничего не происходило. Женщина была словно немой, но Олеся знала – она умела говорить. И голос ее Олесе нравился.
Олеся сидела на неудобном стуле, ее ноги и руки были по-прежнему связаны жесткими кожаными ремнями. А прямо перед ней стояла высокая женщина, ее волосы были темными, уложены в аккуратную прическу. Карие глаза смотрели на Олесю сверху вниз. Олеся видела скорбь и муку, жалость и что-то еще. Что-то, что понять она не могла.
Эти сны были для нее самыми страшными. Олеся не могла пошевелиться, кричала и злилась, но подняться не получалось. А ей так хотелось! Олеся снова и снова спрашивала у женщины, кто она такая и почему просто стоит и смотрит на нее. Но каждый раз, когда Олеся задавала вопрос, незнакомка исчезала. Бац, и ее нет. В комнате оставались лишь одна Олеся и выключенный проектор перед ней.
Эти сны мучили Олесю два месяца. Ей даже не помогали таблетки, которые выписал врач. В больницу она ходила вместе с Эриком, который взял отгул на работе. Отпускать одну Олесю ему было страшно, мало ли что у нее там могли спросить.
День рождения она отметила дома в компании Эрика и торта с соком. Олеся не хотела отмечать как-то масштабно, даже на работе никто не знал о ее празднике. Да и сама Олеся не чувствовала себя именинницей, казалось, что-то не так. А вот что, понять она не могла. Сам день ей не нравился. Олеся не чувствовала праздника. Поэтому дома лишь поела торт с Эриком, посмотрела фильм, а потом переспала с тем, кто ей нравился. Нет, она не могла сказать, что любила Эрика так, как раньше, но была определенно влюблена. Олеся понимала, как сильно Эрик любит ее, и ей было стыдно. Почему же она сама не в силах полюбить его так же?
Порой Олеся чувствовала себя не в своей тарелке. Людочка то и дело отчитывала подругу за несобранность на рабочем месте, а самой Олесе было все равно. Олеся могла часами слушать музыку, подтанцовывать и чувствовать себя легко. Самой собой. Эрику об этом не говорила, боялась, что он снова будет нервничать и переживать. А когда Эрик волновался, то не отходил от нее ни на шаг. Всегда был рядом, следил за ней и вглядывался в ее лицо. Будто знал, что что-то не так!
Из-за снов, которые терроризировали ее ночью, Олеся медленно сходила с ума. Во всяком случае, ей так казалось. Она грезила мечтой найти хоть какое-то свое старое фото. Ну не может быть так, что у нее ничего не было.
«У каждой уважающей себя девушки должна быть хоть одна фотография!» – услышала она слова Людочки, когда та искала в интернете информацию о жене своего красивого и богатого мужчины в пальто. Как оказалось, мужчина был женат, но детей не было. И это было главным. Остроухова четко поставила себе цель родить красавцу первенца и заново захомутать парня, вот только тот не стремился к достижению целей Людочки и всячески им препятствовал.
Вот после слов Людочки о фото Олеся вдруг и поняла, что у нее тоже должна быть хоть какая-то фотография. Даже одна, маленькая и не самая симпатичная, но должна быть. Но в квартире ничего не было. Даже намека.
В один из дней, тот самый, когда у Эрика был выходной, Олеся решила снова поднять тему о фотографиях. Но теперь не о своих, а о матери. Женщина из ее снов была уж слишком похожа на ту, которая могла бы называться матерью Олеси. Сама она в этом не сомневалась.
Эрик задремал на диване. Он приготовил ужин и ждал свою девочку, но та непозволительно долго не возвращалась домой. Олеся специально сидела на лавочке у подъезда и ждала, набиралась смелости. Поднять такой вопрос в разговоре с Эриком равносильно тому, что Олеся самостоятельно вложит голову в пасть голодного льва.
Наконец она поняла, что тянуть некуда, и поднялась на третий этаж, открыла дверь ключом и вошла внутрь. В квартире было тихо и вкусно пахло свежеприготовленным ужином – что-то мясное.
– Ты вернулась, – сонно протянул Эрик, поднимаясь с дивана. Он проснулся сразу, как услышал поворот ключа в замочной скважине. На такие звуки его мозг был натренирован. – Как ты себя чувствуешь?
– Относительно.
Вдруг у Олеси закружилась голова после ужина. Такое случалось пару раз, и вот повторилось вновь. Перед ее глазами быстро мелькали какие-то картинки, яркие, как вспышки фотокамеры. Олеся закрыла глаза и начала потирать руками виски, тихо мыча от тупой боли.
Все это длилось несколько секунд, но ей казалось, что муки длились вечность.
– Все в порядке? – обеспокоенно спросил Эрик, наклонившись и через стол коснувшись рукой лба Олеси. Он был слегка влажным от пота и безумно холодным.
– Да, мам. Все в порядке, – тихо ответила Олеся, и Эрик вздрогнул, резко отдернул от нее руку. Всего одно слово «мам», и Эрика пробила настоящая дрожь. Он не на шутку начинал злиться.
– О чем ты? – стараясь скрыть неуверенность в голосе, спросил он.
Вместо ответа Олеся поднялась из-за стола, робкой походкой подошла к раковине и включила холодную воду. Ополоснула лицо, закрыла глаза и тихо выдохнула. Боль потихоньку отпускала, но перед глазами все еще мелькали быстрые картинки, только теперь они звучали. Олеся четко могла расслышать некоторые слова, но все голоса были ей не знакомы.
– Ты только посмотри, какая красота, – услышала она приятный женский голос, который принадлежал той самой женщине из ее снов. В руках она держала красивый букет белых цветов, названия которых Олеся не знала.
– Пойдем к морю? Хочу поплавать, пока еще солнце не село, – в голове звучал мужской голос, обладателя которого сама Олеся не помнила. Порой она наблюдала его образ в снах, но он так и оставался ее незнакомцем.
– Мы сделали это! – На полную громкость прогремел девичий крик, и в голове Олеси танцевала незнакомка в коротком серебристом платье, блестки которого переливались в лучах солнца.
Одни моменты сменялись другими. Олеся не могла открыть глаза, ей хотелось увидеть как можно больше, понять как можно больше. Но как долго она ни смотрела, так ничего и не вспомнила.
– Где моя мама? – тихо спросила Олеся, когда боль прекратилась. Последнее, что она видела, – это красивую женщину в кафе, которая сидела напротив и что-то
