Расколотое правление - Вероника Иден
— Думаешь, мы поверим, что ты понятия не имела, кто тебе платит? — тон Леви дикий. — Что он не был связан, когда ты помогала нам разобраться с угрозой похищения?
— Что еще нужно было знать, кроме того, что он богатый, самовлюбленный засранец? Это была работа. — Выдавила она. — Мне не платили за то, чтобы я задавала вопросы. И нет, он никогда не упоминал ничего об этом жутком фургоне для доставки.
Часть бесконечной кислоты, будоражащей внутренности, оседает. Мои инстинкты не были полностью обмануты ее ложью — похоже, она не понимает, что работала на тайное общество. С другой стороны, это может быть и притворством. Однажды она уже обманула меня. Я больше никогда не совершу ошибку, поверив ей на слово.
Сузив глаза, я наклоняюсь, снова вторгаясь в ее пространство.
— Тот секрет, что ты заплатила мне, тоже был чушью? — Я провожу носом по ее щеке, ядовито шипя ей на ухо. — Неужели все в тебе — гребаная ложь? Твоя бабушка учила тебя играть в покер?
Придушенный звук застревает в ее горле, но это не приносит мне никакого удовлетворения. Она отстраняется, и мои губы подрагивают. Нет, детка. Вот как мы играем в эту игру.
Подав сигнал парням, я заставляю их очистить комнату, не дав ей ни на дюйм избавиться от моей ярости. Она — моя проблема, с которой нужно разобраться. Так или иначе, я получу от нее все ответы, которые нам нужны.
— Ты уже собираешься развязать меня? — Она поднимает брови, шевеля пальцами. — Я не люблю рабство.
Мило. Когда мы остаемся вдвоем, я хватаю ее за челюсть и поднимаю ее лицо вверх, чтобы заставить встретиться со мной взглядом. На мгновение ее глаза вспыхивают жаром, а губы раздвигаются в задыхании.
— Ответь мне. — Жестко произношу я.
Ее брови распрямляются, и она ворчит, пытаясь освободиться. Я впиваюсь пальцами в ее кожу. Все это отношение в такой маленькой крошке. Черт, она возбуждает меня, когда борется.
— Заставь меня. — Возражает она.
Опасная ухмылка искажает мои губы.
— Вызов принят, маленькая королева. — Моя хватка на ее челюсти и горле сжимается, давая понять, что я контролирую доску. Это мой ход. Время проверить, насколько она готова играть. — Тебе нравится возиться с играми, так что сейчас ты покажешь мне, что сделаешь все, что я скажу.
— Что угодно? — Вопрос прозвучал хрипло после некоторой паузы.
Ее горло сжимается от глотка, двигаясь навстречу моей руке. Я массирую колонну ее шеи.
В ее пленительных карих глазах вспышка непокорности и намек на что-то, что побуждает меня к действию — безошибочный намек на желание. Тот самый намек, который я улавливал во всех тех случаях, когда нажимал на ее кнопки, бросая грязные реплики и давая понять о своем интересе. Ей нравится этот маленький танец напряжения между нами так же, как и мне. Если бы это было не так, она бы не стала терпеть мое дерьмо.
Черт, нельзя отрицать, что она все еще привлекает меня. Все еще в трех секундах от того, чтобы схватить ее за горло и взять от нее то, чего я так жаждал — все, блядь, все.
К черту. Ненавистный секс все еще в силе. Другим не обязательно это знать. Часть меня пытается оправдать соблазн как способ выплеснуть свое разочарование. Я не могу обмануть себя. Если буду злиться на нее, пока трахаю, это только усилит мою зависимость от того, чтобы залезть ей под кожу.
Я беру ее за подбородок. — Открой этот лживый рот.
Ее губы сжимаются в отказе. Я поднимаю брови, уговаривая ее нижнюю губу большим пальцем.
— Что угодно. Это то, что ты сказала, помнишь? Покажи мне, что это не очередная ложь. Поклянись в верности и докажи, что ты не ударишь меня в чертову спину снова.
— Ничего личного. — Шепчет она сдавленно. — Мне просто нужны были деньги.
Мои пальцы впиваются в ее подбородок, и я прищуриваюсь, выжидая. Если я прав — а мой член чертовски надеется, что я прав, — она сделает это.
Ее горящий взгляд приковывает мой. Никто из нас не отступает. Затем неистовое удовлетворение пронзает, когда она медленно раздвигает для меня губы. В моем горле раздается чувственный, шелковистый смешок.
— Шире, — ее ресницы трепещут, и она подчиняется. — Шире, маленькая лгунья.
Она хрипит, но делает, как я велю. Господи, она великолепна в таком виде. Я не хочу ничего, кроме как насадиться кончиком члена на этот идеальный язык. Я поглаживаю большим пальцем нижнюю губу, прослеживая ее изгиб, прежде чем прижаться лбом к ее лбу.
— Я бы похвалил тебя за то, что ты хорошая девочка, но мы оба знаем, что ты не хорошая девочка, — пробормотал я. — Давай вымоем эту ложь из твоего рта.
Собирая слюну на языке, я наблюдаю за тем, как то, что я собираюсь сделать, отражается в ее выражении лица. Ее взгляд говорит «пошел ты», но она держит рот открытым, вызывая укол тепла в мой член. Хорошая девочка. Край моего рта изгибается, и я сплевываю в ее ждущий рот.
Мой тон становится грубее, когда я отдаю очередной приказ.
— Глотай. Все. Каплю.
Она остается неподвижной, густо дыша. Ее ресницы снова трепещут, когда она закрывает глаза, а затем закрывает рот. Я фиксирую внимание на ее горле, наблюдая, как оно сжимается при глотании.
С резким смехом я держу ее челюсть и облизываю ее губы, щелкая по ним языком в подражание тому, как я дразнил ее клитор, пока она не застонала от удовольствия. Как только она поддается, раздвигая губы и прижимаясь к моим для поцелуя с придушенным звуком, я отстраняюсь настолько, что она не может получить то, что хочет.
— Если ты собираешься согласиться на сделку с дьяволом, по крайней мере, убедись, что он позволит тебе кончить, когда будет трахать тебя, — шепчу ей в губы. — Я не стану делать тебя такой грязной. Когда я трахну тебя — и не сомневайся, именно туда мы с тобой направляемся на этом чертовом поезде — я буду выжимать из тебя сладчайшее удовольствие с каждой унцией ненависти, используя мой член, мой язык, мои пальцы....
Взгляд Куинн расплавлен, зрачки пылают от возбуждения, когда я нависаю над ее лицом. Она удовлетворенно вздрагивает, ее дыхание сбивается. Я ухмыляюсь, наслаждаясь своей победой.
Игра, блядь, продолжается, детка.
Мой рот злобно изгибается к ее щеке.
— Это будет лучшая ебля в твоей жизни, детка. И все это
