Квартира №16 - Татьяна Ларина

Я въехала в их двор, с трудом припарковалась где-то сбоку от стоянки и бросилась к квартире Матвея. Мила не объяснила, как произошло несчастье с ее мамой, и я думала о худшем. А если это так, нельзя было оставлять Красовскую одну. Я долго трезвонила в домофон до того, как кто-то, даже не спрашивая, открыл дверь, а поднявшись на этаж я увидела дверь в квартиру приоткрытой.

— Мила! — позвала я, медленно ступая в прихожую. — Мила, это я — Алиса! Мила?

Ответом была тишина. Теперь уже я испугалась за себя. Вдруг это ловушка? Вдруг звонок Красовской — коварный план Матвея заманить меня в ловушку? Но тут я услышала громкие девичьи всхлипы, доносившиеся откуда-то с кухни.

— Мила!

Я вбежала туда и увидела малышку, сидящую на полу. Она обхватила руками коленки и тяжело дышала, роняя горькие слезы. Опустившись рядом с ней, я аккуратно коснулась ее плеча, и она, словно очнувшись ото сна, бросилась мне на шею.

— Мила… Я с тобой, я здесь…

Малышка молчала, крепко сжимая меня в объятьях, словно ища моей защиты. Сердце болью отозвалось в груди, я физически ощущала ее переживания. Но что вдруг меня удивило, так это то, что девочка была в квартире совсем одна.

— Мила, а где твой отчим? Где кто-нибудь из взрослых?

— Никого нет, — с трудом ответила она.

— Пойдем в твою комнату. Я уложу тебя.

Мила была не в том состоянии, чтобы ее расспрашивать. Я помогла ей подняться и отвела в спальню. На девчонке было надето красивое голубое платье, видимо, то, в котором она была на ужине. Она даже не переоделась. Усадив ее на кровать, я достала из шкафа пижаму и протянула ей, в надежде, что она сама переоденется, но Мила только покачала головой.

— Мил, тебе нужно переодеться во что-то более удобное. Хорошо бы принять душ…

— Мама умерла, — пробормотала она и затряслась, словно оказалась на морозе. — Мама умерла. Ее больше нет. Алиса! Моя мама умерла!

— Что случилось? — аккуратно поинтересовалась я.

— Она… Она… Мы были на ужине в ресторане. Мама ушла. А там… Она с лестницы упала. В подвал. Понимаешь? В подвал! Ей нечего было делать в подвале! Там же… Там же ресторан!

Девочка вытерла заплаканное лицо рукавом платья и взглянула на меня. В ее огромных карих глазах было столько боли, что я сама с трудом смогла сдержать слезы, которые вот-вот намеревались накатить на глаза.

— Хорошая моя, тише… тише… — я снова обняла Милу, и она прижалась к моей груди.

— Я не понимаю… Мама…

— Мил, а где Матвей? Где взрослые?

— Никого нет, — она снова всхлипнула, но смогла не заплакать. — Зинаиду Ивановну отпустили на ночь домой. А Матвей… Он остался. Посадил меня на такси и отправил домой. Сказал, чтобы я шла спать. Но я не могу. Мне страшно одной. Алиса, ты же не уйдешь?

— Не уйду. Никуда от тебя не уйду. Буду рядом столько, сколько потребуется.

— Алис… Что теперь будет?

— Все будет в порядке. Это я обещаю. Я тебя не оставлю. А теперь давай сходим умоемся и переоденемся. Если не хочешь в душ — не надо, но слезки нужно смыть.

Я помогла Миле встать и довела ее до ванной. Там девочка сказала, что сможет справиться сама. Я ее оставила и, как только послышался шум воды, смогла дать себе минуту на слабость. Но долго плакать себе запретила, нужно было думать о малышке.

Когда Мила вышла из ванной, я уже заварила ей сладкий чай. Нужно было по пути купить какое-нибудь успокоительное, но мне было не до этого. Я уложила девочку в постель, дала в руки кружку и наказала выпить весь чай. Она послушно это сделала.

— А теперь попробуй уснуть, — ласково сказала я, расправляя на подушке ее влажные темные волосы.

— Не знаю… Не могу… — прошептала она, а слезы вновь покатились по ее щекам.

— Можешь. Сейчас это самое важное. Нужно дать себе немного отдохнуть.

— А ты посидишь со мной?

— Конечно.

Мила уснула довольно быстро, но ее сон был тревожным. Она то и дело просыпалась и звала маму. Только на рассвете девочка успокоилась. Я на цыпочках вышла из комнаты и прикрыла за собой дверь. Раннее утро — не лучшее время для таких новостей, но я чувствовала свой долг лично сообщить Денису о несчастье.

— Лисенок? — удивился он, но, судя по голосу, еще не спал. — Лисенок, что-то случилось?

— Да, Денис, случилось, — ответила я и прикрыла глаза, собираясь с силами, чтобы продолжить.

— Что?! У тебя все в порядке?! Алиса, мне приехать?!

— Денис, это Ольга. Она… Она погибла прошлым вечером.

— Что?! Как?! Как это случилось?

— Я толком не поняла. Я сейчас у Милы, она дома совсем одна…

— Я еду, — перебил Власов.

— Не надо. Я не знаю, как к этому отнесется Матвей, когда вернется.

— Буду через двадцать минут, — отрезал он.

— Только не звони в домофон, чтобы не разбудить Милу. Набери мне, я открою тебе дверь, — сдалась я.

— Хорошо.

Я не знала, правильно ли поступила, позвонив Денису, но понимала, что иначе не могла. Нужно было сообщить и Косте, но он не ответил на мой вызов. Сбросив ему сообщение с просьбой перезвонить, я вернулась в комнату к Миле, села на пол рядом с кроватью и сама уснула.

Меня разбудил громко вибрирующий телефон. Денис. К счастью, Мила не проснулась. Она негромко простонала не своим, а совсем тонким, похожим на детский, голоском и снова уснула.

— Сейчас спущусь, — прошептала я в трубку и, не услышав ответа Дениса, пошла в подъезд.

Я открыла железную подъездную дверь и замерла. Он стоял совсем рядом, менее чем в метре от меня. Подавленный, с красными глазами, потрескавшимися губами, которые искусал за последние полчаса. Нам не требовались слова, чтобы понять, как отчаянно мы нуждаемся друг в друге. Денис шагнул в подъезд, и в тот же момент я оказалась прижата к стене. Мы истосковались друг по другу и сейчас говорили об этом в поцелуе, в котором смешались наши страдания и боль.

— Пойдем наверх, вдруг Мила проснется, а меня нет, — прошептала я.

— Пойдем.

Денис взял меня за руку и не отпускал, пока мы не дошли до квартиры. Он молча разделся и пошел за мной в комнату Милы. Девочка все еще спала, и Денис опустился на пол рядом с ее кроватью. Он аккуратно провел рукой по ее волосам и заплакал. Сейчас он