Неженка в военной академии - Джулия Рокко

Незнакомка истошно заорала, а я неожиданно для самой себя проснулась.

***

Утро нового дня встретило меня тревожным известием. Одна из участниц отбора слегла. Никто толком не говорил, что именно с ней приключилось, но суета поднялась весьма заметная, и моя камеристка Янси выглядела слишком взволнованной.

Дворец наводнила белая стража. Придворный лекарь сделал обход всех девушек и, убедившись в том, что с остальными иномирянками всё в порядке, приказал переместить больную в другие покои.

Отбор было решено продолжить.

Впрочем, прежде чем нас отвели на следующий этап главного дворцового события, мне не повезло столкнуться с очередным опустошающим открытием.

Обретенный благодаря метке Иова дар и так никогда не был для меня источником приятных впечатлений, а сегодня и вовсе вынудил стать свидетелем того, о чём я, наверное, предпочла бы никогда не знать. Вряд ли стоило врать себе, что сход нашей с Галкой многолетней дружбы висел на волоске, но до сего момента у меня, по крайней мере, оставалась надежда сохранить о ней теплые воспоминания.

- Ты какая-то бледная сегодня, плохо спала? – спросила, судя по голосу, Ирма, и я удивленно замерла напротив закрытой двери.

Та отличалась толщиной и монументальностью, впрочем, как и все двери во дворце и могла похвастаться прекрасной шумоизоляцией. По всему выходило, что я никак не могла слышать происходящий в закрытой комнате разговор, но, видимо, благодаря своему странному дару, все равно слышала. Причем так ясно, словно находилась в шаге от говорившей.

- Да, всю ночь думала. Не могла сомкнуть глаз, - ответила ей уже другая девушка, и я вся подобралась, узнав в говорившей свою Галю.

Конечно, подслушивать нехорошо, но моя капризная способность никогда не проявляла себя без причины. Значит, происходило что-то важное. Я не могла игнорировать столь очевидный факт.

- Ты вообще в последние дни какая-то напряженная, - вступила в разговор третья невидимая собеседница, кажется, Аля. - Из-за подруги?

Вместо ответа последовала короткая пауза. Я словно наяву увидела, как Галка с видом идущей на костер мученицы утвердительно кивнула.

- Она хотела бы к нам присоединиться, - сообщила Полянская своим товаркам по пансиону царапающим сердце, извиняющимся тоном.

Одна из девушек возмущенно фыркнула.

- А не много ли твоя Катя хочет?! У нас уже сложившийся коллектив. Мы столько времени провели бок о бок, всего добились сами: хороших перспектив, безупречной репутации, связей. Почему она думает, что может взять и прийти на всё готовое?

- Согласна, это уже наглость, - подхватила Аля.

- Я попыталась до неё это донести, - отозвалась Полянская, - но кажется, она отказывается понимать.

- Тогда ты должна быть жестче, - посоветовала Ирма, которая возмущалась больше всего, - скажи уже напрямую. Ей в нашей компании не рады.

- Это как-то слишком. Я не хочу делать Кате больно, - возразила Галя.

- Ну тогда надави на чувство собственного достоинства, неужели ей не стремно навязываться? Она совсем себя, что ли, не уважает?

Меня затошнило, точно под нос поднесли ведро зловонных помоев. То, как легко и вместе с тем уродливо искажали мои, в сущности, понятные и искренние порывы быть рядом с близким, родным человеком, обескураживало и совершенно лишало внутренней опоры. Самое ужасное, что Галка, моя любимая, незаменимая Галка, похоже, считала точно так же. Как так вышло, что она вдруг стала тяготиться нашей многолетней преданной дружбой? Я искала и никак не могла найти ответ на этот простой вопрос.

Неужели хватило шести месяцев, чтобы перечеркнуть годы глубокой взаимной привязанности? Ведь мы столько всего пережили вместе. Неужели открывшиеся возможности настолько им всем вскружили головы? Отчего тогда не вскружили мне? Может, со мной что-то не так? Может, я в самом деле веду себя как капризный ребенок? Я зажмурилась, чувствуя, как подступают предательские слезы, пожалуй, самого горького в моей жизни разочарования.

- Слушай, а это мысль. Я попробую, - меж тем оживилась Галя.

- К тому же, если она действительно такая хорошая подруга, какой хочет казаться, - с явным скепсисом продолжила мысль советчица, - то поймет, наконец, какую тень бросает на тебя. Да и не только. По сути, ей вообще нечего делать среди нас. Уверена, она не сможет стать локусом, раз уже обладает этой ужасной магией выворачивать на всеобщее обозрение чужое грязное белье.

- Я завуалированно писала ей об этом. Советовала что-то предпринять. Но она не прислушалась. - Мне стало невыносимо больно от того, с какой охотой Галка продолжала открещиваться от меня. - А уж её дар - это вообще кошмар. Я даже боюсь разговаривать с ней при людях, вдруг скажу что-то лишнее.

- Бедняжка. Нельзя так заботиться о человеке, который взамен думает лишь о себе и своих эгоистичных желаниях. Ты заметила, как её сторонились гости? - озвучила Ирма верно подмеченный факт.

Меня и в самом деле избегали, правда, стараясь это скрыть, дабы не попрать законы элементарной вежливости.

- Новость уже разлетелась по всему лиаррату, - подхватила Аля. - Скажу прямо, будешь с ней в открытую дружить, превратишься в парию.

- Да знаю я это не хуже вас! - воскликнула с досадой Полянская. - Поэтому и не могу нормально спать уже которую ночь. Сначала я просто надеялась, что на смотринах её отсеют. Катя вернется в свою академию, и все успокоится.

- Я тоже ожидала чего-то подобного, - оживилась Аля. – Интересно, почему император решил её оставить? Она тебе ничего не рассказывала?

- Нет, - соврала Галя, всё же не став раскрывать моей главной тайны.

Впрочем, благодарности за это я не испытала. Во мне словно все онемело, и я ледяным истуканом застыла в общем холле на пути в столовую.

Когда на глаза набежали первые слёзы, я даже была им рада. Запоздалая боль острой иглой вонзилась в сердце, но, по крайней мере, то ужасающее отупение, которое внезапно завладело мной, хотя бы немного, но отступило.

Я сжала кулаки и, заставив себя вспомнить о гордости, продолжила свой путь.

В столовую я пришла одной из первых, так как решила позавтракать в одиночестве, и снова стала свидетелем чужого приватного разговора. Правда в этот раз мой дар «разрушителя тайн» оказался ни при чём. Двустворчатые распашные двери, ведущие в обеденную залу, были широко открыты, и из помещения доносились голоса двух собеседниц.

Одна мне была хорошо знакома, этот поставленный властный старческий голос трудно было спутать с кем-то другим. Всё